Исидор Пильс (1813—1875). Руже де Лиль впервые исполняет «Марсельезу». 1849
В ночь с 25 на 26 апреля 1792 года Руже де Лиль (1760—1836) придумал текст и музыку знаменитой «Марсельезы» (первоначально называлась «Боевая песнь Рейнской армии»). Это произведение сохранило в веках имя молодого офицера, но он остался «гением одной ночи», второго такого шедевра создать ему уже никогда не удалось.
Вот начало произведения в переводе П.Г. Антокольского:
Вперёд, сыны отчизны милой!
Мгновенье славы настаёт.
К нам тирания чёрной силой
С кровавым знаменем идёт.
Вы слышите, уже в равнинах
Солдаты злобные ревут.
Они и к нам, и к нам придут,
Чтоб задушить детей невинных.
К оружью, граждане! Ровняй военный строй!
Вперёд, вперёд, чтоб вражья кровь была в земле сырой.
Песня в те времена оказывала очень сильное эмоциональное действие. В историю вошло донесение с одного из фронтов революционной Франции: «Пришлите тысячу солдат подкрепления или тысячу листовок «Марсельезы».
Несколько любопытных фактов из истории песни.
1. В эпохи Империи и Реставрации (1804—1830) «Марсельеза» была запрещена. А государственным гимном она вновь стала лишь в эпоху Третьей республики (1871—1940). Это, пожалуй, актуально для нашей эпохи, аналогичной французской Реставрации, когда революционные символы в бывшем СССР тоже запрещают, изгоняют или громят. Однако со временем они непременно возвращаются...
Огюст де Пинелли (1823—1878). Руже де Лиль сочиняет «Марсельезу»
Гюстав Доре (1832—1883). «Марсельеза»
А эта картина уже из эпохи 1880-х, когда «Марсельеза» вновь стала национальным гимном:
Жан Беро (1849—1935). Марсельеза. 1889
Какой контраст с изображением той же темы Гюставом Доре! Там — войско революции, здесь — солидная буржуазная публика. Вероятно, та же самая, которая в 1871 году рукоплескала расстрелу парижских коммунаров...
2. «Царь и «Марсельеза» несовместимы!». Так считал «железный канцлер» и отец-основатель Германской империи Отто фон Бисмарк. И... ошибся. Потому что 13 (25) июля 1891 года во время посещения Кронштадта французской эскадрой на борт флагмана «Marengo» поднялся русский царь Александр III и с обнажённой головой прослушал «Марсельезу».
Академик Евгений Тарле об этом писал: «Бисмарк... долго думал, что франко-русский союз абсолютно невозможен, потому что царь и «Марсельеза» непримиримы, и когда Александр III выслушал на кронштадтском рейде в 1891 году «Марсельезу» стоя и с обнаженной головой, то Бисмарк тогда только понял свою роковую ошибку, и его нисколько не утешило глубокомысленное разъяснение этого инцидента, последовавшее с российской стороны, — что царь имел в виду не слова, а лишь восхитительный мотив французского революционного гимна. Талейран никогда не допустил бы такой ошибки: он только справился бы вовремя и в точности о потребностях русского казначейства и о золотой наличности Французского банка и уже года за два до Кронштадта безошибочно предугадал бы, что царь без колебаний почувствует и одобрит музыкальную прелесть Марсельезы».
Ещё одно подтверждение той простой истины, что в политике «нет вечных друзей, нет вечных врагов, но есть постоянные интересы».
Император Александр III, опровергнувший мнение Бисмарка о том, что «Марсельеза» и русский царь несочетаемы между собой
3. После Февральской революции 1917 года «Марсельеза» стала российским национальным гимном!
Что порождало забавные инциденты: при встрече французских дипломатов оркестр два раза играл один и тот же гимн!
Мелодия была той же самой, но слова подразумевались совершенно другие, написанные народником Петром Лавровичем Лавровым (1823—1900):
Отречёмся от старого мира,
Отряхнём его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры,
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдём к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдём,
С ним пошлём мы злодеям проклятья —
На борьбу мы его поведём.
Припев:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной!
Вперёд, вперёд, вперёд, вперёд, вперёд!
Богачи-кулаки жадной сворой
Расхищают тяжёлый твой труд.
Твоим потом жиреют обжоры,
Твой последний кусок они рвут.
Голодай, чтоб они пировали,
Голодай, чтоб в игре биржевой
Они совесть и честь продавали,
Чтоб глумились они над тобой...
Когда в день прибытия Владимира Ильича Ленина в Петроград его товарищи запели «Марсельезу», Ленин прервал их. «Владимир Ильич сморщился, — вспоминала большевичка Елена Стасова, — и говорит: «Нет, не надо петь эту буржуазную песню, споёмте "Интернационал"»... Но это предложение обернулось для большевиков изрядным конфузом: выяснилось, что почти никто из них не знает слов. Владимир Ильич стал стыдить товарищей, которые умеют распевать чужую «Марсельезу», а собственного гимна не знают...
А вот характерная карикатура на эту тему из либерального журнала «Новый Сатирикон», который занимал в те дни всё более враждебную революции позицию.
Рисунок Бориса Антоновского (1892—1834). «Не ужилась. Марсельеза: — Что? Вылетать из таких ртов?.. Нет, нет, лучше скорее на родину — во Францию...»
А это страничка из более поздней истории «Марсельезы». Рисунок Бориса Ефимова 1941 года:
«К оружию, граждане! Скульптурная группа «Марсельеза» на Триумфальной арке в Париже.
Гитлеровский наместник. Это что? Антигерманская демонстрация?
Петэн. Не извольте беспокоиться. Мы примем меры-с!»
Художник подразумевал вот эту скульптурную группу, которая неуютно выглядела во время нацистской оккупации Парижа:
Journal information