Большевик Николай Семашко (1874-1949), которого внезапно похвалил Путин
В Африке, наверное, какой-то крупный зверь, вроде слона, издох от удивления: Владимир Путин сказал пару добрых слов о Советском Союзе!
Такой диалог этот у него случился с директором противочумного института "Микроб" В. Кутырёвым:
"В. Путин: Кто создавал в Советском Союзе систему санитарного эпиднадзора и соответствующего реагирования на возникающие эпидемии? Как фамилия этого человека?
В. Кутырёв: Семашко – министр здравоохранения, первый министр здравоохранения молодой России.
Путин: Точно.
Кутырёв: И ещё огромная плеяда специалистов – потом, после него.
Путин: Советский Союз разрушили, а созданные им системы не удалось.
Кутырёв: Совершенно верно.
Путин: Слава Богу, мы её сохранили хотя бы в том виде, в котором она есть, и сейчас есть все основания считать, что мы сделаем дальнейшие шаги по её укреплению. Собственно говоря, это и происходит."
"По её укреплению"? "Это и происходит"? Хорошо бы, да только предыдущие 20 (а на самом деле почти 30) лет нынешняя власть делала все шаги по её планомерному разрушению, которое получило даже фарисейское название "оптимизации". Количество больниц в России в 1990-2016 годах уменьшилось с более чем 12 тысяч до немногим более 5 тысяч. Зато число храмов выросло! Как известно, каждый день последние десятилетия в России открывается в среднем по три храма. Мест, где можно лечить граждан России, всё меньше, зато всё больше, где их можно отпевать!
А 18 декабря 2014 года Владимир Владимирович озабоченно говорил на пресс-конференции: "Мы говорим о том, что у нас здравоохранение затратно, но не очень эффективно. У нас койки в стационарах часто используются не для лечения больного, а для того, чтобы оздоравливать пациентов, особенно в осенне-зимний период. Это, наверное, тоже неплохо, но койки не для этого созданы. Нам нужно повышать высокотехнологичность медицинской помощи, как это делается в хороших клиниках – кстати говоря, у нас тоже. Четыре-пять дней человек на койке находится в стационаре, получает интенсивную терапию, а потом он долечивается амбулаторно. У нас сколько на койках проводят? Я сейчас боюсь ошибиться, но не четыре-пять дней в среднем. Гораздо больше. Более того, московские власти считают, я не проверял, но они считают, что коечный фонд в Москве переразмерен на 30 процентов, и, конечно, с этим надо что‑то делать. Почему? Потому что, если сохранять всё в таком виде, тогда нужно платить за землю, платить за электричество, за отопление и так далее. Это неэффективные расходы, они идут не на лечение людей, а на текущие неэффективные расходы".
А спустя год замминистра здравоохранения радостно сообщал в ответ на депутатский запрос: "в городе Москве за период с 2010 по 2014 год количество инфекционных коек сокращено в 1,5 раза, с 4617 до 3084 коек. Количество инфекционных коек для детей за указанный период сокращено в 1,6 раза, с 2556 до 1566 коек". Вот какая оптимизация замечательная, вот какая экономия!
Кстати, ещё до этого власти додумались оптимизировать Государственную пожарную службу. Ведь действительно: пожары, как и эпидемии – они есть не всегда, не постоянно. И пока они не начались, на них можно прекрасно экономить! Результат не замедлил сказаться. Те, кто застал июль-август 2010 года, вероятно, не забыли, как крупные города России были погружены в полумрак, поскольку их все заволокло торфяным дымом. И из этого сумрака характерным звуком раздавался вой сирен "скорой помощи", поскольку астматики и лёгочные больные просто задыхались пачками. По официальным данным правительства, за июль—август 2010 года смертность по стране от жары и последствий пожаров составила 55 800 человек.
Нет, это не ковид-изоляция 2020 года. Это Москва в смоге от торфяных пожаров 2010 года
Общий вывод Путина, конечно, правильный: "Советский Союз разрушили, а созданные им системы не удалось". И всё, благодаря чему Россия до сих пор держится – это созданные в СССР системы: здравоохранения, ракетных войск, образования, неоптимизированная часть промышленности и науки... словом, всё-всё-всё – это наследие СССР. Если их "оптимизацию" довести до конца – то и России не станет. Может быть, хоть теперь само слово "оптимизация", преступное выражение "медицинские услуги" (вместо "медицинская помощь") исчезнут с языка власть имущих? А если уж у вас так чешутся руки заняться оптимизацией чего-нибудь – займитесь оптимизацией храмов! Не кажется ли вам, что храмовый фонд в России явно переразмерен, и с этим надо что-то делать? "Почему? Потому что, если сохранять всё в таком виде, тогда нужно платить за землю, платить за электричество, за отопление и так далее. Это неэффективные расходы". Вот к этому и приложите максимум бурлящей в вас оптимизационной энергии! А койки в больницах, поликлиники, школы, заводы, фабрики и пожарные службы – словом, всё, каким-то чудом уцелевшее с советских времён, оставьте, пожалуйста, в покое...
Дружеский шарж К. Ротова. 1925. "Малярийный комар (с ужасом разглядывая Семашко): – Вот вредное насекомое! Одно жало чего стоит".
Что же касается Николая Александровича Семашко (1874-1949), то он был не сам по себе, а участником команды большевиков-революционеров, наркомом в правительстве некоего Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Мавзолей которого вы, Владимир Владимирович, каждый май стыдливо драпировали фанерками, страшно стыдясь наличия такого деятеля в отечественной истории. Хотя именно он и создал тот самый Советский Союз, со всеми его системами, включая систему здравоохранения. И вот его-то и его партию за это и следовало бы благодарить, а вовсе не Бога. Но где там... Но, может быть, тогда хотя бы прекратить позорную драпировку Мавзолея каждый год? Ведь даже при Б.Н. Ельцине, разрушителе СССР, такого не было. И памяти этого деятеля, который "разрушил Советский Союз, а созданные им системы не удалось", вы отнюдь не стыдитесь...
Рисунок М. Черемных. 1928 год. "Позор, а не несчастье. (Социальная болезнь врачей). Безработные врачи отказываются ехать в провинцию по командировкам Наркомздрава. Тов. Семашко: – Как врач, я обязан вас выслушать, но как нарком – и слушать не желаю".
Шарж Бориса Ефимова. 1925 год. "Семашко купается. – А кипячёная ли здесь вода?"
Journal information