1945 год. Красноармеец примеряет цилиндр, его товарищи смеются
Одним из символов классического буржуя с момента революции, если не раньше, был его головной убор — цилиндр. Увенчанным цилиндром буржуй изображался почти на всех рисунках и карикатурах. С другой стороны, у пролетария, рабочего, тоже был свой символический головной убор — рабочая кепка. В июне 1917 года в Петрограде кипели демонстрации — за и против «министров-капиталистов». И на них очень чётко разделились два потока — «кепок» и «шляп». Ленин иронически говорил «оборонцам»: «Ваши лозунги носят, как видите, только те, кто ходит в шляпках и цилиндрах». Это было поистине убийственное для «министров-социалистов» наблюдение...
А после Октября кепка стала самым модным, самым распространённым головным убором в России и СССР. Очень яркую характеристику «диктатуры кэпки», по его выражению, дал профессор Николай Устрялов, бывший член белогвардейского правительства Колчака, а в 20-е годы — идейный лидер «сменовеховцев». Посетив в 1925 году красную Москву, профессор отметил, что интеллигенция в СССР утратила «европеизированную осанку»: «"Кэпка" стала положительно вездесущей. Служилое сословие смешалось, «увязалось» с рабочим классом. Вот на моторе член правления Госбанка, проф. А.А. Мануилов, бывший ректор московского университета. Постарел, поседел, но с непривычки обращает особое внимание костюм: коричневая рубашка и неизменная кэпка... Сначала немножко странно бывало встречать старых своих знакомых в новом, «орабоченном» наряде. Но, конечно, скоро привык. Диктатура кэпки настолько универсальна, что даже самого скоро как-то потянуло ей подчиниться. Конечно, это пустяки, внешность. Но и она характерна. Диктатура рабочего класса. Рабочий — правит. Он — «царь политического строя»!..»
Открытка В. Табурина из серии «Дети-политики». 1917 год. Цилиндр — типичный головной убор капиталиста
Собственно говоря, в этих ёмких словах очень многое сказано. Кепка была не просто модным головным убором, а символом нового правящего класса, и повелительно подчиняла своей «диктатуре» даже интеллигентов. В Октябре 1917 года правительство крупнейшей страны впервые возглавил «человек в кепке». Для руководителей государств, многие из которых привыкли до 1917 года по торжественным поводам щеголять в бриллиантовых коронах, это был, безусловно, весьма революционный головной убор! Хотя никто и никогда, разумеется, в СССР не запрещал интеллигентам носить, например, шляпы. Но «служилое сословие» само, как свидетельствовал Устрялов, «потянуло подчиниться диктатуре кэпки».
«Диктатура кепки». Выступая на Красной площади, В.И. Ленин делает энергичный жест кепкой. Большинство его слушателей — тоже в кепках или фуражках. Шляп почти не видно
Кепка Ленина в музее
В конце 20-х носитель шляпы — ещё мишень для осмеяния.
Рисунок Ф. Сагова. 1929 год.
«— Ты бы лучше вместо шляпы штаны купил.
— Э, браток! Без шляпы никак нельзя! В Москве теперь все в шляпах ходят».
Рисунок Л. Бродаты. 1936 год. «Головные уборы».
«— Какие такие проблемы могут возникнуть в связи с головными уборами? — может подумать человек: — Делали бы их только не из дерюги, вшивали бы поаккуратнее подкладку да не выпускали бы все головные уборы на один размер, больше ничего от них и не требуется!..
Но нет, такая постановка вопроса есть недооценка политического значения головного убора как такового. Существует целый ряд уборов для головы, к которым и мы и наш читатель относимся резко отрицательно. Именно они изображены в первых двух рядах нашей таблицы.
1. Вот на этом рисунке изображена праздничная кепка царя, называемая обычно короной. Надо ли говорить, что этот головной убор вызывает у нас ненависть и презрение?
2. Так называемая папская тиара. Та же корона, ещё не сбитая с головы ватиканского хищника.
3. Треугольная шляпа с плюмажем царского придворного.
4. Клобук попа.
5. Цилиндр банковского воротилы.
6. Форменная фуражка царского бюрократа.
7. Каска гвардейца царской армии.
8. Картуз охотнорядца.
9. Котелок биржевого маклера.
10. Форменное кепи фашиста-штурмовика».
«Как видите, каждый убор стоит другого. Все украшают головы паразитов и врагов. Что же мы противополагаем этому списку? А вот пожалуйста:
1. Шахтёрская шляпа. Это вам не какая-нибудь тиара. Это глубоко свой головной убор.
2. Будёновка красноармейца.
3. Меховой малахай арктического работника.
4. Бескозырка краснофлотца.
5. Кепка — головной убор рабочих всего мира.
6. Металлический шлем красноармейца, готового к полевой работе под огнём врага.
7. Пилотка испанского республиканского дружинника.
8. Колпак мастера плиты — повара.
9. Фетровая шляпа, против которой мы ничего не имеем, когда она означает головной убор, а не характер человека.
10. Капор или чепец. Часть спецодежды младенца. Когда младенец вырастет, он будет иметь полную возможность выбрать себе любую профессию и любой приличный головной убор».
Возникает любопытный вопрос: если в 20-е годы кепка (как «головной убор рабочих всего мира») царила безраздельно, то когда это кончилось? Ответ будет следующим: в 40-е годы. Причём произошло это вовсе не незаметно, наоборот, это было немалое психологическое потрясение для многих, прямо-таки настоящий шок! Отец автора этих строк, в 40-е годы бывший московским школьником, рассказывал мне об этом так: «Тогда Сталин появлялся на трибуне перед народом не часто, его появление было большим событием. Обязательно 1 Мая, тогда это был главный праздник страны. 7 Ноября он тоже появлялся, но не всегда. И вот как-то, уже после войны, мы идём по Красной площади во время праздничной демонстрации 1 Мая, и вдруг видим, что все руководители вокруг Сталина выстроились на Мавзолее — в шляпах! Не в кепках. Мы были потрясены...»
Произошла эта «шляпная контрреволюция», как нетрудно установить по газетным снимкам, 1 Мая 1946 года (шляпы надели только «штатские» вожди, военачальники остались в фуражках). И сильное впечатление от этого зрелища было понятно: ведь до сих пор слово «шляпа» служило насмешливой кличкой интеллигентов. (Хотя порой, в виде исключения, шляпы возникали на трибуне Мавзолея и раньше: то на голове «всесоюзного старосты» Калинина, то на голове наркома иностранных дел Молотова. Но они всегда оставались в меньшинстве). А тут вдруг все вожди большевиков согласились стать «шляпами». Фантастика!
«Диктатура кепки» сменилась «диктатурой шляпы». Слева — вожди 30-х годов на Мавзолее, справа — брежневское Политбюро в своих знаменитых американских шляпах «хомбург» из магазина на Мэдисон-авеню
Разумеется, это «переодевание» коснулось не только головных уборов. Оно коснулось самих названий должностей руководителей страны: 15 марта того же 1946 года они из наркомов (народных комиссаров) стали министрами. Приняли то же название, что и во всех буржуазных странах! Совнарком СССР превратился в Совет министров. Тогда же, в 1946-м, 25 февраля, Рабоче-Крестьянская Красная Армия стала Советской Армией. (Отец, помнится, это комментировал так: «Когда у нас была Красная Армия, то все её боялись. Что она придёт и революцию сделает. А потом она стала Советской...» «И что, уже не боялись?» «Ну, Советская — это значит просто армия, как у любого государства»). Примерно тогда же советские руководители переоделись из военных френчей, которые ещё называли «сталинками», в мировую «униформу» элиты — английский костюм-тройку. Правда, сам Сталин, будучи на особом положении, такого костюма не надевал, как и шляпы, продолжал носить френч или военную форму, и фуражку. Но даже покойного Ленина в Мавзолее в 40-е годы переодели из френча защитного цвета, который он носил в последние годы жизни и в котором его похоронили, в английский костюм, повязали ему галстук в белый горошек...
Евгений Кацман. «В.И. Ленин в Мавзолее». Первоначально Владимир Ильич лежал в Мавзолее в революционном френче, а не в английском костюме с галстуком, как сейчас
А потом из Москвы «шляпная контрреволюция» покатилась по стране. Когда я писал биографическую книжку о Л.И. Брежневе, то мне приходилось внимательно изучать его фотографии. И я обратил внимание, что до конца 40-х годов, в Запорожье, Леонид Ильич носил костюм-тройку и рабочую кепку (довольно странное, кстати сказать, сочетание — этакий «кентавр», с классовой точки зрения). Так же одевалось и его окружение. И вот на одной из фотографий, по-прежнему в кепках, они встречают какого-то важного гостя из Москвы. А он неожиданно оказывается в шляпе, и выглядит среди них «белой вороной». Однако этот столичный гость явно в центре внимания, на него обращены все взгляды. А вскоре, уже на днепропетровских снимках 1949 года, на голове Леонида Ильича тоже появляется элегантная шляпа...
Видимо, по такому же сценарию происходила «шляпная контрреволюция» и в других местах: шляпы, как вирус, разносили по стране высокие гости из столицы. Надо заметить, что в 40-е годы фетровые шляпы точно соответствовали мировой (буржуазной) моде.
Переводчик Виктор Суходрев, покупавший в Америке эти знаменитые шляпы, писал: «Люди старшего поколения, наверное, помнят, как наши руководители обожали носить шляпы. Они буквально не выходили из дома без этого головного убора... Впрочем, и на Западе, в том числе в США, такое было, но — в 30-40-х годах. Достаточно вспомнить любой американский гангстерский фильм о том времени... Поэтому пришлось... немало побегать, прежде чем я нашёл на Мэдисон-авеню небольшой магазин мужских головных уборов фирмы «Стетсон». Были там и шляпы типа «хомбург» — фетровые, с высокой тульей, с загнутыми по окружности и обшитыми шёлковой тесьмой полями. Когда-то шляпы «хомбург» были в моде, и весь деловой Нью-Йорк щеголял в них, потом мода прошла, что, естественно, «наших» не коснулось».
Покупкой шляп руководил Андрей Громыко, каждый год приезжавший в Нью-Йорк на заседание ООН. Свой ежегодный поход за шляпами на Мэдисон-авеню В. Суходрев описывал так: «В магазине были шляпы всех цветов и оттенков — от чёрного до светло-голубого. Громыко же требовал шляпы исключительно мышино-серого цвета, и никаких иных... Иногда приходилось по нескольку раз ездить в этот магазин, чтобы подобрать шляпу более подходящего оттенка, снова привозить и показывать. И наконец, когда я получал высочайшее окончательное благословение, в последний раз отвозил их в магазин, где золотым тиснением ставили инициалы будущих владельцев — «ААГ», «ЛИБ», «ЮВА», «НВП», а в последние годы и «КУЧ».
Вот так и закончилась в СССР «диктатура кэпки», по прекрасному выражению контрреволюционера Устрялова. И вдобавок закупались эти шляпы, в которых брежневское Политбюро выходило на Мавзолей, не где-нибудь, а в Нью-Йорке, на Мэдисон-авеню...
Как здесь уже говорилось, вся история СССР — это история классовой борьбы с буржуазией. Можно, конечно, сказать, что возвращение старой одежды, головных уборов, старых названий никакого отношения к этой борьбе не имело: собственность-то оставалась государственной! Но в действительности всё это — одежда, названия должностей... — было частью опознавательного барьера «свой-чужой». Барьер постепенно становился меньше, ниже, тоньше, прозрачнее, всё более проницаемым, стирался, исчезал...
Несомненно, победа буржуазии в миллионе как будто «несущественных мелочей» вроде одежды и поведения облегчила и подготовила её победу в самом существенном, самом главном, то есть в вопросе собственности. А до решения этого коренного вопроса воздействие буржуазии вело к тому, что рождённое революцией новое приобретало черты старого (то, что я во всех процессах эволюции назвал преемственностью).
(Продолжение следует).
ПОЛНОЕ ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ
Journal information