"Александр, добрый день!
Пишу в продолжение начатых ранее исторических исследований. Поскольку общество у нас заждалось очередной "оттепели", следовало бы сопоставить предшествовавшие "оттепели" — александровскую и хрущёвскую.
Бросается в глаза то, что "оттепель" всегда начинается с понимания: так больше жить нельзя. Вот как описывается начало "оттепели" в романе В. Пикуля "Битва железных канцлеров" (глава "Капризная русская оттепель"):
"Я склонен думать, что Николай I поступил всё же по-рыцарски, когда, не стерпев стыда поражений, приказал лейб-медику Мандту дать ему порцию яда, от которого и скончался на узкой лежанке, накрытый шинелью рядового солдата. Царь понял крах тех идеалов, которым он поклонялся и всю жизнь следовал. Перед смертью он сказал своему сыну: "Прощай, Сашка... я сдаю тебе под команду Россию в дурном порядке!"
Зимой Александр II провёл в Зимнем дворце секретное совещание высших сановников империи. <...> Граф Алексей Орлов (шеф жандармов) сказал:
— Национальная гордость возмущена, в низах народа скапливается громадный взрыв патриотизма... Простонародье, я извещён точно, согласно нести жертвы и далее. Но мир всё-таки необходим для сохранения спокойствия в империи. <...>
Роберт Гибб. Тонкая красная линия. 1881
На картине изображён ставшим легендарным в Англии эпизод Балаклавского сражения — выстроившись в две шеренги (вместо положенных четырёх) шотландская пехота отражает атаку русской кавалерии
Поль Филиппото. Атака лёгкой бригады во главе с генералом Аллонвиллем
Другой не менее легендарный эпизод английской военной истории — атака лёгкой кавалерии в Балаклавском сражении
Черноморский флот лежал на дне, Севастополь дымился руинами; жители выезжали в Николаев, на горьких пепелищах выли покинутые псы да бродили одичалые кошки. Русский человек не признавал себя побеждённым, умные люди даже приветствовали ПОРАЖЕНИЕ ЦАРИЗМА, за которым должно последовать оздоровление государства. Московские славянофилы тогда же пустили в оборот модное словечко "оттепель":
— Господа, начинается политическая оттепель...
Началась она с того, что Александр II (сам курящий) позволил верноподданным курить на улицах и в общественных местах. Демонстративное курение стало признаком либеральных воззрений курящего, а дворянин, рискнувший отпустить себе бороду, считался уже карбонарием, чуть ли не гарибальдийцем. Возникла мода на папиросы — чисто русское изобретение (хотя название взято от испанской пахитосы, в которой табак заворачивался не в бумагу, а в соломку). "Оттепель" безмерно обогатила табачных фабрикантов Миллера и Гунмана, выпускавших три сорта курева: тонкие и длинные — ферезли, толстые и короткие — пажеские, наконец, специально для театралов появились папиросы на две затяжки, называемые — антракт...
В 1856 году Россия провела широкую демобилизацию старой армии — ещё николаевской, набранной по рекрутской системе. <...>
А что ещё сказать об этом времени?
Лев Толстой говорил: "Кто не жил в 1856 году, тот не знает, что такое жизнь!". Россию сгибало на переломе эпох, старой и новой, и лишь мудрые старцы сумели найти в себе смелость, чтобы разрешить бурно-кипящей младости: "ШАГАЙТЕ ЧЕРЕЗ НАС..."".
Ха! Наши Госдумовские пресмыкающиеся из подвида головозадых, вводя законы о повсеместном преследовании курева, как будто специально подготовляют почву для грядущей оттепели, чтобы можно было одним махом всё это отменить.
Особо отметим характеристику: "ПЕРЕЛОМ ЭПОХ". А вот что говорится в книге Джеффри Хоскинга "История Советского Союза 1917-1991":
"После 1953 года в Советском Союзе начали твориться вещи беспрецедентные. Стало меняться само тоталитарное общество, причём не в результате давления извне, но вследствие своих собственных внутренних противоречий. Изменения достигли такой точки, что появились сомнения, допустимо ли это общество и впредь именовать тоталитарным. Можно предположить, что в последние годы жизни Сталина тоталитаризм достиг тех пределов, за которыми он уже не мог существовать, не подрывая при этом всех социальных связей общества. Мы уже могли убедиться, что система стала невыносимой даже для её лидеров; на другом полюсе общества, в лагерях, она действовала не менее разрушительно". (Перечисляются многочисленные случаи восстаний заключённых в период 1948-1954 годов).
Здесь следует заметить, что Антонио Негри предлагал вывести из оборота термин "тоталитаризм" (поскольку он целенаправленно используется для доказательства "равнозначности" советской и нацистской систем), и говорить отныне о "бюрократической диктатуре" в Советском Союзе. К тому же настоящий тоталитаризм нисколько не заботится о том, подрывает или не подрывает он социальные связи общества. Гитлера в конце войны это, к примеру, вообще не занимало: какие там ещё связи, когда немецкий народ оказался недостоин своего фюрера?
Я привёл эту цитату в подтверждение того, что ОТТЕПЕЛЬ — ЭТО ПЕРЕЛОМ ЭПОХ, что признаётся как патриотами-советофилами (Пикуль), так и антисоветскими либералами с русофобским оттенком (Хоскинг).
Одно из призваний оттепели — загладить "палаческие" грехи предыдущего руководства, связанные с репрессиями. Беседа Александра II с новоназначенным канцлером Горчаковым (при Николае I последний был в опале, так как знал о готовящемся выступлении декабристов, но не донёс):
Император Александр II. Канцлер А. М. Горчаков
"...Александр II сказал:
— Вижу, вы уклоняетесь от бесед о политике.
— Нисколько! Но я хотел бы обратить ваше высочайшее внимание на то, что внешняя политика — сестра политики внутренней, и разделение их невозможно, ибо эти близнецы порождены одной матерью — природою государства. Пусть же начало вашего царствования отметится благородным актом милости...
— К чему эта возвышенная прелюдия?
— Государь! Верните из Сибири всех декабристов, кои остались в живых, возвратите им честь их званий.
— Я сделаю это. Но только в день коронации..."
Василий Федорович Тимм. Миропомазание государя императора Александра II во время его коронования в Успенском соборе Московского Кремля 26 августа 1856 года
Так же и через 100 лет опять возвращались люди из Сибири: "Но даже тут волнующий подтекст наполовину публичного выступления Хрущёва соединялся с разоблачениями, исходившими от частных лиц, тех, кто возвращался из лагерей и восстанавливался (в некоторых случаях) в правах. Они возвращались в свои города и деревни озлобленными, жаждущими возмездия. Их разрывали рвущиеся наружу воспоминания о том аде, что до сих пор был скрыт от глаз общества".
В то же время явление, которое получило название "гласности", всегда возникало с большой "пробуксовкой", встречая ожесточённое сопротивление властителей:
"...Царь в конце доклада упрекнул его:
— Вы никогда ничего не просите для себя!
— Прошу... Необходимо пособие вольной гласности. Россия будет иметь больший авторитет в политике, если внутри страны исчезнут разорение, бесправие, неурядицы. Осмелюсь напомнить, что Тютчев уже подавал на ваше высочайшее имя записку о засилии цензуры в жизни Российского государства.
— Это какой Тютчев? — спросил император.
— Камергер двора вашего величества.
— Если б камергер... он ещё и писатель! Вы извините меня, князь, но от писателей исходит одна суета. Почему они всегда суются не в своё дело?
— Тютчев не только поэт — он ещё и цензор.
Царь движением плеча вздёрнул эполет дыбом.
— Странно, что цензор восстаёт против цензуры.
Продолжать разговор далее было бессмысленно, а Тютчева он предупредил, что "послабления" в ближайшее время не будет."
"Суета", исходящая от писателей, во всех оттепельных случаях является предметом беспокойства властей:
"Дискуссия, разгоревшаяся в Союзе писателей в марте 1956 года — стенограммы её по счастью сохранились, — даёт некоторое представление о настроениях, которые более или менее открыто то тут, то там всплывали по всей стране. <...> отваживались высказать впервые публично то, что всегда видели. "В литературе и искусстве насаждалась система патронажа вроде меценатства. Всё решали личные вкусы видных деятелей партии". Другие же замечали, что, в сущности, ничто не изменилось в структуре этой власти: "У нас до сих пор существует телефонное право". <...> Другие даже приходили к мысли, что необходимы решительные действия, чтобы полностью искоренить сталинизм."
О, это уже речь идёт о нигилистах. Тут, кстати, в памяти всплывает цитата из "Бесов" Достоевского, но она относится ко времени не оттепели, а двумя десятилетиями позже, и звучит примерно так: вылезли вдруг всякие гимназисты, курсистки, жидки Лямшины, Телятниковы, помещики Тентетниковы, начали громко критиковать всё священное, и никто уже не слушал генералов на деревянных ногах, а все слушали их, вот эту сомнительную публику. Таково видение происходящих событий глазами консерваторов. Как Вы верно заметили, таких усачей рисовали в журнале "Крокодил": на ответственной работе и они тоже вынуждены были "громко критиковать всё священное", и только дома могли себе позволить молиться на портрет Главного Усача... Опять-таки, это указывает на то, что через пару-тройку десятилетий первоначальные настроения оттепели вспыхивают с новой силой.
Кстати, в вышедшей в 1984 году (апогей "заморозка") книге Н. Яковлева "ЦРУ против СССР" приведена цитата из неизвестного автора, весьма сходно описывающая хрущёвский период (примерно таким образом): Оттепель! А раз так, — грибы-поганки первыми лезут на свет божий. Засновали по московским улицам да по окололитературным салонам хитрые и злые иваны денисовичи, "недотыкомки", которых и в живых-то уж не почитал никто...
(Более точная цитата из книги Н. Яковлева: ""Оттепель! Оттепель!" — на разные голоса радостно подхватили в салонах. "Оттепелью" стали там называть период с тысяча девятьсот пятьдесят шестого по шестидесятые годы. Так и порешили: "Нынче, значит, оттепель. А "до того" был мороз". Вот так. А коли оттепель, полезли на солнышко из оплетенных паутиной, затаенных углов заплесневелые "недотыкомки" и прочая нечисть, которых и в живых-то уж не почитал никто, и тоже с обиженными рожицами озабоченно поползли в "салоны". А там их принимали. Обогревали коньячком. На них созывали — всё-таки редкость! А по московским улицам засновали хитрые и злые Иваны Денисычи, ехидно подливая помои "на дорожки, по которым
начальство ходит". А как же! Раз сказано — "оттепель", то грибы-поганки почитают первыми
вылезать к теплу". — А. М.)
На этом пока прервусь, впоследствии тему продолжу."
Предыдущие публикации И. Романова по теме:
1. РИМСКИЕ ЦЕЗАРИ И СОВЕТСКИЕ ВОЖДИ, ОПЫТ ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ БИОГРАФИИ (часть 1)
2. РИМСКИЕ ЦЕЗАРИ И СОВЕТСКИЕ ВОЖДИ, ОПЫТ ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ БИОГРАФИИ (часть 2)
3. Ещё об исторических циклах
4. Ещё об исторических циклах (2), начало
5. Ещё об исторических циклах (2), окончание
6. Об исторических циклах (начало)
7. Об исторических циклах (окончание)
8. Об исторических циклах (2)
Для имеющих возможность и желание оказать помощь политзэку — переслать деньги для оплаты адвоката И. Романова можно через Яндекс-кошелек Ларисы Романовой: 410012031648898
Journal information