Корниловский мятеж и ГКЧП — зеркально-симметричные исторические события
Наблюдая за полемикой в соцсетях вокруг нынешних событий в США, с грустью заметил, что, кажется, никто не понимает очевидной вещи: любая революция (как, впрочем, и контрреволюция, и реакция) — это отнюдь не линейный процесс. Это качели. Ход правых — ход левых. И снова. И снова... Правые пытаются толкнуть качели вправо, но после них наступает очередь левых, которые получают шанс толкнуть их влево. И наоборот. Не надо упускать свой шанс. Например, так было в 1917 году: новогодний выстрел Пуришкевича — первый ход революции сделали правые. Корниловский мятеж — опять ход правых... Но каждый неудачный ход правых двигал революцию влево. Как неудачный ход левых (июльское поражение) двигал её вправо. Владимир Ильич ещё в апреле понял, что задача — как можно сильнее толкнуть качели влево. И выразил это в Апрельских тезисах, которые другие марксисты, вроде Плеханова, расценили как "бред". Накануне 25 Октября, преодолевая огромное сопротивление соратников, Ильич буквально заклинал их не пропустить очередной "ход" (перефразируя, между прочим, Петра I): "Промедление в выступлении смерти подобно". Потому что понимал, что правые не сплохуют и своего очередного хода не пропустят.
Если взять противоположный процесс — перестройку, т.е. контрреволюцию — то было ровно то же самое. Письмо Нины Андреевой в 1988-м — ход левых. ГКЧП — опять ход левых... Пожалуй, корниловский мятеж и ГКЧП — это даже строго зеркально-симметричные исторические события. Реакция шагала вперёд неудачными ходами левых, как революция в 1917 году двигалась неудачными ходами правых. Значит (на будущее) надо это явление ясно осознавать. Вместо этого современные левые наивно хлопают ушами, простодушно считая, что "иногда сигара — это просто сигара", "не надо усложнять" и ожидая от истории примитивного линейного хода (которого вообще не бывает). Финал таких "мыслителей" описан поэтом:
...Когда без спешки и без снисхождения
ему прикладом вышибли мозги,
в сознании угаснувшем его,
несчастного догматика Петрова,
не отразилось ровно ничего.
И если бы воскрес он — начал снова.
Journal information