Сергей Блинков (1978 г.р.). Царевич Дмитрий
В этот день, 25 (15) мая 1591 года, 430 лет тому назад, завязался сложный гордиев узел, который был разрублен только в ходе Смуты. Погиб при неясных до конца обстоятельствах царевич Дмитрий Иванович (1582—1591), младший сын царя Ивана Грозного, наследник престола династии Рюриковичей, живший в Угличе вместе со своей матерью Марией Нагой. Погиб ребёнок от удара ножа, вонзившегося ему в горло. Объясняли это двумя основными версиями, первая: убийц подослал реальный правитель государства, будущий царь Борис Годунов, правивший за спиной старшего брата убитого, номинального и бездетного царя Фёдора Ивановича. Чтобы после его смерти заполучить престол самому. Вторая: мальчик сам смертельно поранил себя в приступе падучей.
Эта таинственная гибель висела над Россией всю Смуту и, как эпизод кинематографа, потребовала ещё двух или даже более дублей-повторений: убийства «воскресшего Дмитрия», то есть «Лжедмитрия» (1606), потом ещё повторного убийства «Лжедмитрия Второго» (1610) и, наконец, публичной казни трёхлетнего сынишки второго из Лжедмитриев, Ивана «Ворёнка» (1614). Только так в правлении династии Рюриковичей на Руси была, наконец, поставлена точка.
Карл Вениг. Последние минуты жизни Лжедмитрия I. 1879 год
Но я вспомнил эту дату для того, чтобы напомнить ещё один более современный эпизод, тоже связанный с Дмитрием. В июне 1922 года, то есть 99 лет назад, вышел в свет первый номер сменовеховского журнала «Новая Россия». И, чтобы шокировать и заинтриговать публику, в нём были помещены стихи известного эпатажного поэта Михаила Кузьмина, где были такие строки:
И русский мальчик,
Что в Угличе зарезан,
Ты, Митенька,
Живи, расти и бегай!
Посреди красной России, только-только поставившей свинцовую точку в трёхсотлетней истории уже следующей династии, не Рюриковичей, а Романовых, призывать зарезанного царевича «жить, расти и бегать» — это был, конечно, эпатаж высшей марки, от которого современники слегка оторопели. :)
Михаил Кузьмин (1872—1936) был на тот момент, выражаясь современным языком, главным российским открытым геем, хотя это к делу, наверное, не относится, но лишний раз указывает на экстравагантную натуру автора стихов. К чему он хотел призвать этими строчками? Особенно учитывая, что он был сторонником революции и посвятил ей строки:
Русская революция, — юношеская, целомудренная, благая —
Не повторяет, только брата видит во французе,
И проходит по тротуарам, простая,
Словно ангел в рабочей блузе.
Вероятно, они заключали в себе призыв к выходу из новой Смуты — более гуманному, чем предыдущий. Такой призыв был вполне в общем духе сменовеховства в целом и журнала «Новая Россия» в частности.
Михаил Кузьмин
А потом, уже в 1969 году, Венедикт Ерофеев в «Москва—Петушки» вновь поднял всё тот же неизбывный русский вопрос о царевиче Дмитрии: «Не знаем же мы вот до сих пор: царь Борис убил царевича Димитрия или наоборот?». И в самом деле: ведь если на минуту предположить, что первый «Лжедмитрий» был не ложным, а истинным, то его чудесное воскрешение и победы стали, как считается, причиной смерти царя Бориса Годунова. «Царь Борис умер, потрясённый успехами самозванца», — как писал историк Василий Ключевский. Вскоре, как мы помним, чтобы Дмитрий мог спокойно взойти на престол, задушили и наследника царя Бориса.
В общем, для того, чтобы на Руси хорошенько разгорелась Смута, дело было за малым — оставить Русь без законного наследника. Но чтобы потом как-то погасить её бушующий огонь, пришлось убивать наследников пачками. Такая круговерть, что «мальчики кровавые в глазах», как выразился пушкинский Борис Годунов. Вот тебе и «Митенька, живи, расти и бегай!»
Побегаешь тут...
Journal information