30 августа 1918 года революция вступила в новый этап своего развития. В этот день прогремели выстрелы сразу двух покушений. Первым был застрелен глава Петроградской Чека Моисей Урицкий. Вторым был тяжело, почти смертельно ранен лидер революции Владимир Ильич Ульянов-Ленин.
Константин Аксаков писал в своё время, что русская история имеет значение всемирной исповеди и её можно читать, как Жития святых. Читается ли так советская история? Попробуем... Начнём как раз с описанного выше эпизода. Одним из первых, кто поставил рядом советскую и евангельскую историю, был большевик Владимир Бонч-Бруевич, который от РСДРП долгие годы занимался общением с верующими, и хорошо понимал их психологию. Он писал о своих эмоциях при виде раненого Ильича (выделение моё):
«Он [Ленин] затих, закрыв глаза. Через минуту застонал тихонько, сдержанно, точно боясь кого-то обеспокоить.
— И зачем мучают, убивали бы сразу... — сказал он тихо и смолк, словно заснул. Лицо стало ещё бледней и на лбу появился желтоватый восковой оттенок...
Худенькое обнажённое тело Владимира Ильича, беспомощно распластавшееся на кровати, — он лежал навзничь, чуть прикрытый, — склонённая немного набок голова, смертельно бледное, скорбное лицо, капли крупного пота, выступившие на лбу, — вдруг напомнили мне какую-то знаменитую европейскую картину снятия с креста Иисуса, распятого попами, первосвященниками и богачами... Я невольно подумал... не являемся ли и мы счастливыми современниками нового явления народу того, кого так долго ожидало исстрадавшееся человечество... Дыхание становилось тяжёлым, прерывистым... Он чуть-чуть кашлянул, и алая кровь тихой струйкой залила его лицо и шею... Почти безжизненное тело его прикрыли белой простыней».
Александр Герасимов (1881—1963). Выстрел в народ. (Покушение на В.И. Ленина 30 августа 1918 года). 1961
У картины Александра Герасимова был не один вариант
Главное тут, конечно, — именно сравнение Ильича с Иисусом, и даже осторожно выраженное предположение, что Ильич — это и есть второе явление Иисуса Христа. Кстати, в переизданиях своих воспоминаний после 1923 года Бонч это предположение убрал (или это сделали его редакторы). Конечно, с точки зрения марксизма и научного материализма, это чистейшей воды ересь, «бончизм», как снисходительно товарищи по партии называли подобные идейно невыдержанные высказывания Бонча. Но не так было для множества людей, только вчера примкнувших к революции и выросших, воспитанных на религиозной системе ценностей. В их мировоззрении жертвоприношение Ильича идеально ложилось на то место, которое ранее занимала евангельская жертва Христа. Вместо гвоздей Иисуса — пули Каплан, чем одно хуже другого? А почти чудесное выздоровление Ильича было аналогом воскрешения Иисуса.
Михаил Соколов (1875—1953). Покушение на В.И. Ленина 30 августа 1918 года
Пётр Белоусов (1912—1989). Покушение на В.И. Ленина в 1918 году
Владимир Пчелин (1869—1941). Покушение на В.И. Ленина в 1918 году
Виктор Коваленко (1930—2017). Покушение на Ленина. 1969
Владимир Кленов (1932 г.р.). Ленин и рабочие. Покушение. 1967
Недаром газета «Правда» 1 сентября вышла под характерной, почти мистической шапкой: «Ленин борется с болезнью. Он победит её! Так хочет пролетариат, такова его воля, так он повелевает судьбе!».
Прочитав это, уже когда ему стало легче, Ленин, по воспоминаниям того же Бонча, пришёл в негодование:
— Смотрите, что пишут в газетах?.. Читать стыдно... Пишут обо мне, что я такой, сякой, всё преувеличивают, называют меня гением, каким-то особым человеком, а вот здесь какая-то мистика... Коллективно хотят, требуют, желают, чтобы я был здоров... Так, чего доброго, пожалуй, доберутся до молебнов за мое здоровье... Ведь это ужасно!.. И откуда это? Всю жизнь мы идейно боролись против возвеличивания личности, отдельного человека, давно порешили с вопросом героев, а тут вдруг опять возвеличивание личности! Это никуда не годится. Я такой же, как и все... В какие-то герои меня произвели, гением называют, просто чёрт знает что такое!
Один из участников этого разговора, старый большевик П. Лепешинский пошутил:
— А патриарх Тихон, пожалуй, чего доброго, причислит вас к лику святых. Вот уж доходный будет святой...
Но, как бы конфузливо ни смеялись большевики, не исключая и самого Ильича, видя такую реакцию в народе, подобное восприятие в годы революции сыграло немалую, а может быть, и решающую роль в переломе событий в их пользу.
Однако есть и весьма существенное отличие между каноническими Евангелиями и «Евангелием от Бонча», где главным героем выступал Ильич. В классических Евангелиях Иисус прощал своих палачей и гонителей, «ибо они не ведают, что творят». Однако с большевиками произошло нечто прямо противоположное. Ведь примерно до середины 1918 года они старались быть мягкими и великодушными к своим противникам. Генерала Краснова отпустили под честное слово не воевать больше с Советами, черносотенца Пуришкевича амнистировали и он тоже преспокойно уехал к белым армиям, царских сановников и министров, арестованных в Феврале, выпустили из тюрем и т.д. Но белые, несмотря на то, что среди них было полно обладателей «голубых кровей», плохо понимали благородство. В ходе Ледяного похода Добровольческая армия поголовно расстреливала красных пленных, включая рядовых красноармейцев (это в те самые дни, когда в Москве только готовилась амнистия Пуришкевича). Большевиков, попавших в руки к белым, линчевали на месте. А теперь и на советской территории загремели выстрелы покушений. И терпение красных кончилось. «В эти трагические дни революция переживала внутренний перелом, — писал Л.Д. Троцкий. — Её «доброта» отходила от неё. Партийный булат получал свой окончательный закал. Возрастала решимость, а где нужно — и беспощадность». 5 сентября был официально объявлен красный террор.
Какое-то не совсем традиционное развитие сюжета Евангелия вытанцовывается, не так ли? Вспоминается, что, по преданию, король франков Хлодвиг, принимая крещение и узнавая для себя евангельскую историю, выразил сожаление, что в момент распятия Иисуса не было рядом его, Хлодвига, с верной дружиной: они бы защитили осуждённого от палачей и спасли от казни. Можно предположить, что этим бы дружинники Хлодвига не ограничились, а, развивая успех, изгнали бы из Иерусалима всех книжников, фарисеев и т.д., всех врагов своего Учителя.
Можно сказать, что советская история с 30 августа 1918 года пошла не по классическому евангелию, а по «евангелию от Хлодвига». Знаменитое послание красноармейцев Ленину о взятии Симбирска было выдержано вполне в духе легендарных слов Хлодвига: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на одну Вашу рану, а за вторую будет Самара». И, как бы внутренне ни возмущался Ильич таким «возвеличиванием его личности», ему приходилось отвечать на это послание точно в тон...
Из мемуаров старого большевика Василия Васильева: «Далеко за Симбирском мы зачитывали перед строем ответ выздоравливающего Ильича: «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы». Радости, воодушевлению бойцов не было границ...»
В общем, история СССР, с этой точки зрения — это Евангелие от Хлодвига, в том виде, в каком бы оно, скорее всего, понравилось легендарному королю франков. Однако не всё так просто...
Дело в том, что наряду с восприятием Хлодвига в СССР сохранялось и традиционное евангельское восприятие, по которому Ильич должен был непременно помиловать, простить своих врагов.
Отражая это восприятие, лидер левых эсеров Мария Спиридонова писала в ноябре 1918 года большевикам: «Да, Ленин спасен, в другой раз ничья одинокая, фанатичная рука не поднимется на него. Но именно тогда отлетел последний живой дух от революции, возглавленной большевиками... И лучше было бы Ленину тревожней жить, но сберечь этот дух живой. И неужели, неужели Вы, Владимир Ильич, с Вашим огромным умом и личной безэгоистичностью и добротой, не могли догадаться не убивать Каплан? Как это было бы не только красиво и благородно и не по царскому шаблону, как это было бы нужно нашей революции в это время нашей всеобщей оголтелости, остервенения, когда раздаётся только щёлканье зубами, вой боли, злобы или страха и... ни одного звука, ни одного аккорда любви».
О расстреле Фанни Каплан сразу же, 4 сентября, сообщили советские газеты, но это ничуть не помешало существованию стойкой легенды, что Каплан помиловали по личному указанию Ильича, сохранили ей жизнь. Моя мама (она училась в школе в 30-е и 40-е годы) вспоминала: «Нам говорили, что Ленин помиловал Каплан. И сказал при этом: «Я мщу за революцию, но никогда не буду мстить за себя лично». В фильме «Ленин в 1918 году» (1939) о дальнейшей судьбе Каплан уже ничего не упоминалось. По одной из легенд, в сталинское время она работала где-то в библиотеке. И не следует думать, что эта легенда существовала только на низовом уровне. Нет, она жила и на уровне самого высшего руководства страны. Выступая на июньском (1957 года) пленуме ЦК КПСС, секретарь ЦК Аверкий Аристов заметил:
— Ленин даже эсерку Каплан, стрелявшую в него, не разрешил расстреливать, она умерла своей естественной смертью, прожив много лет после смерти Ленина; ей при жизни были предоставлены сносные условия.
Среди слушателей этой речи я бы выделил одного — будущего лидера страны, «второго Ильича», Л.И. Брежнева. Он внимательно слушал речь Аристова, несколько раз прерывал её своими репликами, и эпизод про Каплан едва ли мог пройти мимо его внимания.
А в 1969 году произошло покушение на него самого. Лейтенант Советской Армии Виктор Ильин по ошибке, собираясь убить Генсека, обстрелял автомобиль с космонавтами, смертельно ранил шофёра. И... второй Ильич сделал именно то, чего ожидали от первого: пощадил покушавшегося на него террориста. Мало кто сомневался в том, что Ильин будет казнён. Но этого не случилось. Разумеется, сохранить жизнь человеку, виновному в убийстве и терроризме, в 60-е годы можно было только одним образом: признать его невменяемым. Это и произошло. Спустя несколько месяцев после покушения судебно-медицинская комиссия признала В. Ильина невменяемым и направила в Казанскую спецпсихбольницу. В годы перестройки он был освобождён. Ильин жив и сейчас, в 2021 году, иногда, довольно неохотно, даёт немногословные интервью прессе, причём говорит, что сожалеет, что от его действий тогда, в 1969-м, пострадали невинные люди. Впрочем, это не столь существенно, важно другое: оказывается, вся советская история может быть увидена через призму двух евангельских линий: евангелия канонического и «евангелия от Хлодвига». Вначале взяло верх «евангелие от Хлодвига», и «доброта революции отошла от неё». Потом она вернулась... Кстати, об этом возвращении в 60-е годы подробно писал монархист Василий Шульгин, живший тогда в СССР:
«...Красные, начав почти что разбойниками, с некоторого времени стремятся к святости.
Почти что разбойниками были матросы — «краса и гордость революции», которые сожгли офицеров в пылающих топках своих кораблей и палили из орудий по Зимнему дворцу… Почти что разбойниками были агитаторы, провозглашавшие «смерть буржуям» и «грабь награбленное»... Никакое перо не описало и не опишет невообразимых ужасов, совершённых во славу коммунизма в первой половине XX века. Воистину, красные начали почти как разбойники, хотя и стремились к святости. Эту мысль выразил в 1918 году Александр Блок в поэме «Двенадцать».
Так идут державным шагом —
позади — голодный пес
Впереди — с кровавым флагом,
и за вьюгой невидим,
и от пули невредим,
нежной поступью надвьюжной,
снежной россыпью жемчужной,
в белом венчике из роз —
впереди — Исус Христос.
Я помню, как я возмущался в 1921 году, что у Блока рифмуются слова «Христос» и «пёс». Но теперь я думаю иначе: Блок был прав. В идеалистических мечтах «Двенадцати», отражавших тучу, которая надвинулась на Россию, было и блистание любви к ближнему, и зловещее завывание шакалов, пожиравших человеческие трупы…
Но, пройдя через все эти испытания и отразив под водительством Сталина зверя ещё более лютого, т. е. Гитлера, люди одумались.
Рука бойцов колоть устала.
С начала второй половины XX века, т.е. после смерти Сталина, обозначилось дуновение гуманитарного духа. Он был и раньше, но заглушался смерчами, поднятыми вселенской бурей.
Во второй половине XX века коммунисты стали меньше казнить, тысячами выпускали заключённых из тюрем и всю свою неукротимую энергию направили на созидание материальных ценностей. Кроме того, они осознали и высказали открыто, что все успехи техники будут ни к чему, если им не удастся «создать» нового человека. Только он, с сердцем, развитым так же, как и ум, сумеет направить грозные силы раскрепощенной природы на созидание, а не на разрушение. Коммунисты вынесли это из своего тридцатилетнего опыта, залитого морями крови и океаном слёз. Они приобрели неоценимое сокровище в этом понимании. Значение этого события не понял мир. Но он стоит на пороге понимания… Многие думают, что это только благое пожелание, к миру не имеющее никакого отношения. Но это не так. Любить своих врагов — это единственный практический рецепт для исцеления болезней, которыми болеет человечество».
В общем, полюбили своих врагов, как советовала Спиридонова в 1918-м и как радовался Шульгин в 1960-е.
Результат налицо...
Памятник на месте покушения на В.И. Ленина. Увидев первый, ещё деревянный памятный знак на месте покушения, Владимир Ильич был недоволен и сказал: «Напрасно, это лишнее... Пустяками занимаетесь!»
Journal information