Давайте посмотрим внимательно на эту советскую (ещё советскую, да) марку, выпущенную к 200-летию Великой Французской революции. На первый взгляд, ничего странного? Совсем ничего? Ну, а как бы вам понравилась марка, на которой были бы рядышком изображены — Троцкий, Сталин и Бухарин? Жуть, абсурд, верно? Но не будем забывать, что и между Маратом-Дантоном-Робеспьером тоже отнюдь не всё было гладко и безоблачно. Как минимум, гражданин Робеспьер отправил гражданина Дантона на гильотину. А теперь — они мирно красуются на общей марке и никому это даже не кажется странным и шокирующим.
Пойдём дальше. Представим себе 1871 год, Париж. Монархисты трёх сортов (легитимисты, орлеанисты и бонапартисты) справляют радостную тризну на могилах расстрелянных коммунаров. Дальнейшая судьба даже самого республиканского строя во Франции висит на волоске (республика удержалась тогда, как известно, большинством в один депутатский голос, и во многом благодаря благодетельному ослиному упрямству "легитимного" наследника Бурбонов). И в это самое время, предположим, республиканцы и идейные продолжатели якобинцев (такие в Парижской Коммуне участвовали, как известно) сцепились бы между собой в яростной идейной схватке, выясняя: при ком начался отлив революции, при злодее Робеспьере, отправившем на гильотину Эбера, Шометта, Дантона, Демулена и других, или уже после Робеспьера, при термидорианцах?
Это, если кто не понял, я отвечаю на вот этот пост гражданина Долоева. Который именно сейчас, когда по всей бывшей Украинской ССР идёт демонстративный антикоммунистический погром, а российские правые всех сортов, от одного Киселёва до другого, аппетитно облизываются на это действо и мечтают повторить его в бывшей РСФСР, — не нашёл ничего уместнее, умнее и своевременнее, чем затеять "дуэль" между разными сортами наследников российских, как выражался Ленин, "пролетарских якобинцев".
Но позвольте узнать, зачем? В чём смысл? Не разумнее ли отодвинуть пока исторические разногласия в сторонку, чтобы совместно попытаться дать отпор наступающей реакции? Не стоит ли припомнить, что в 1988-1990 годах также шла ожесточённая идейная "рубка" между "бухаринцами" (вроде драматурга Шатрова) и "сталинцами" (вроде Нины Андреевой), которая закончилась и для тех, и для других довольно плачевно: победили не первые и не вторые, а третьи — антикоммунисты-булкохрусты, плакальщики по царской "России, Которую Мы Потеряли".
Вам так хочется повторить этот печальный урок истории, граждане нейтралы? Но имейте в виду, что нынешний раунд Реставрации, если мы все допустим его успех, окажется жёстче первого и, вероятно, жёстче даже украинского, так что многие из участников нынешних увлекательных дискуссий рискуют продолжить их либо в местах не столь отдалённых, в общих тюремных камерах, либо даже, по выражению Мао, "на встрече с Марксом".
P. S. А если формально отвечать по вопросам, заданным гражданином Долоевым, то лично мне в борьбе сторонников Сталина и Троцкого ближе позиции последнего. Но я бы не стал отрицать того факта, что сторонник Троцкого красный командир Дмитрий Шмидт в 1927 году при встрече со Сталиным глумливо пообещал "отрезать уши" Генеральному секретарю, и даже сделал вид, что уже вытаскивает свою саблю и приступает к означенной операции. Позднее, уверен, ещё долгие годы оппозиционеры-троцкисты со смехом и удовольствием вспоминали эту сценку, описывая, как побледнел Иосиф Виссарионович, когда к нему подступал свирепый комдив-орденоносец в колоритной чёрной бурке и папахе набекрень, с преогромнейшей саблей за поясом. Был ли это теракт, или покушение? Вероятно, ни то, и ни другое, ведь уши всё-таки остались при Генеральном секретаре, а сам Шмидт — на свободе. Но эта сценка отражала градус борьбы между сталинцами и левой оппозицией.
Дмитрий Шмидт
Не стал бы я отрицать и того факта, что годом позже один из лидеров уже "правой оппозиции" Михаил Томский угрожал тому же Сталину "пулями" от "рабочих". А ещё есть красноречивое свидетельство одного из близких соратников Бухарина — швейцарского коммуниста и члена Исполкома Коминтерна Жюля Эмбер-Дро, который в 1971 году писал в мемуарах:
«Ещё Бухарин сказал мне, что они решили использовать индивидуальный террор, чтобы избавиться от Сталина».
Более подробная цитата из Эмбера-Дро:
«Перед отъездом я зашёл, чтобы увидеть Бухарина, не зная, смогу ли по возвращении увидеться с ним вновь. У нас состоялась длинная и откровенная беседа.
Он поставил меня в известность о связях его группы с фракцией Зиновьева—Каменева, чтобы координировать борьбу против власти Сталина.
Я не скрыл от него, что не одобряю эту связь с оппозицией. «Борьба против Сталина — это не политическая программа. Мы резонно боролись с программой троцкистов по важнейшим вопросам, с кулацкой опасностью в России, с теми, кто выступал против объединённого фронта с социал-демократами, с проблемами Китая, с крайне близорукой революционной перспективой и т.д. На следующий день после победы над Сталиным политические проблемы разделят нас. Этот блок — блок без принципов, которые разрушатся задолго до достижения каких-либо результатов».
Ещё Бухарин сказал мне, что они решили использовать индивидуальный террор, чтобы избавиться от Сталина. По этому вопросу я тоже выразил свое замечание: превращение индивидуального террора в средство политической борьбы, порождённое русской революцией, способно обернуться против тех, кто его использовал. Терpop никогда не был революционным оружием. «По моему мнению, мы должны продолжать идеологическую и политическую борьбу против Сталина. В ближайшем будущем его линия приведёт к катастрофе, которая раскроет глаза коммунистам и приведёт к изменению ориентации. Фашизм угрожает Германии, и сопротивляться ему наша партия болтунов будет неспособна. Перед разгромом Коммунистической партии Германии и до распространения фашизма в Польше и Франции Интернационал должен изменить политику. Тот момент и станет тогда нашим часом. Необходимо соблюдать дисциплину, принимать сектантские решения, борясь и выступая против левацких ошибок и поступков, но продолжать борьбу, оставаясь в строго политических рамках».
Бухарин, несомненно, понял, что я не буду вслепую присоединяться к его фракции, единственная программа которой сводилась к тому, чтобы заставить Сталина исчезнуть. Это была наша последняя встреча. Ясно, что он не был уверен в предложенной мной тактике» (Jules Humbert-Droz- De Lenin a Staline, Dix Ans Au Service de L'Internationale Communiste 1921—31. Neuchatel: A la Baconniere, 1971).
Жюль Эмбер-Дро. Справа: он же и Л. Троцкий
Всё это тоже отражало накал борьбы между сталинцами и теперь уже правой оппозицией. Спросят: а почему же тогда не стреляли и не резали уши и головы взаправду? Очень просто: вплоть до декабря 1934 между оппозициями и большинством в ВКП(б) сохранялось "бескровное перемирие", когда обе (точнее, все три) стороны избегали проливать кровь оппонентов. Помня печальную судьбу своих предшественников-якобинцев, перерезавших друг друга. Исключения, правда, случались (например, расстрел Якова Блюмкина), но это были именно особые случаи. А в декабре 1934 года Леонид Николаев — да, возможно, во многом случайный человек — своими выстрелами в Смольном в члена Политбюро ЦК это перемирие поломал. Ну, а разве Каплан, Канегиссер, Сергеев 16-ю годами ранее не были во многом людьми случайными? Однако их выстрелы вполне закономерно спровоцировали красный террор большевиков против правых эсеров.
Так что не стоит в худших традициях хрущёвского и горбачёвского переписывания истории изображать одну сторону средоточием вероломства, коварства и кровожадности, а другую — жалобно блеющими травоядными белыми ягнятами, которых волокут на бойню. Глупо это. Неуважительно к их памяти. Революционеры, якобинцы — они не такие. Даже комдив Шмидт с саблей, свирепо матерящийся на лидера собственной партии и собирающийся отрезать ему уши, даёт большее представление об этих людях, нежели эти примитивные лубочные картинки. Революционеры — люди всегда опасные — пусть враги их боятся :) — а вовсе не жертвенные барашки. Или, как говаривал протопоп Аввакум, "аще бы не были борцы, не бы даны быша венцы".
Journal information