Дуче в своём кабинете
(Окончание. Начало здесь).
А теперь – о том, как Муссолини из социалиста превратился в фашиста, хотя некоторые психологические задатки к этому у него, как видно из тех же мемуаров Анжелики Балабановой, имелись изначально. Она рассказывала:
«В 1914 году правительства стран Европы все ещё боялись мнения рабочего класса, особенно отношения социалистов и интернационалистов. […] Необходимо было найти человека, который всё ещё имел хорошую репутацию, но которого можно было подкупить. Муссолини как будто отвечал этим требованиям. Он был редактором партийной газеты, которую читало большинство рабочих по всей Италии. Вследствие этого считалось, что он должен оказывать огромное личное влияние, а перебежав на другую сторону, перетянет за собой значительную часть рабочего класса. От его личных друзей, которые уже приняли сторону союзников и которые вначале, вероятно, действовали в качестве посредников между Муссолини и посланцами союзников, они узнали все, что им было нужно, о его слабости и его амбициях. Муссолини выбрали потому, что его покровителям был нужен человек с революционными традициями, но не слишком щепетильный.
В тот момент, когда нападки на нас достигли своей наивысшей точки, консервативная газета в Болонье Il Resto del Carlino опубликовала заявление некоего члена нашего партийного руководства, который в частной беседе сказал: «Не бойтесь социалистов; вы можете быть уверены, что, когда правительство решит оказать поддержку союзникам, социалисты дадут своё согласие».
Сначала мы поверили уверению Муссолини в том, что это просто ещё одно клеветническое измышление, но, после того как это заявление появилось вновь, члены партии потребовали провести расследование. Было созвано чрезвычайное заседание Исполнительного комитета. Мы с Муссолини ехали на это заседание в одном купе. Во время поездки он говорил только о нападках, которые были направлены на меня.
Жители небольшой деревни в Пьемонте приветствуют дуче, выстроившись громадной буквой "М". 1928 год
– Не беспокойтесь об этом, – сказал он. – Наши враги на всё способны.
В этот момент в наше купе вошел ещё один член Исполнительного комитета. Не обращая внимания на Муссолини, он спросил меня:
– Вы читали сегодняшний выпуск «Аванти»?
– Еще нет, – ответила я.
– А Муссолини ничего не говорил о своей статье?
Я взяла газету и прочитала ее про себя. В передовице Муссолини более чем подтвердил все «клеветнические измышления». Он высказался за присоединение Италии к интервенции и, что ещё хуже, приписал эту позицию партии. Прочитав статью, я повернулась к нему:
– Человек, написавший это, не может быть членом социалистической партии. Он должен быть на фронте или в сумасшедшем доме.
– Весь Исполнительный комитет одобрит мою инициативу и последует ей, – ответил он.
Муссолини заранее знал, что не сможет предстать перед Исполнительным комитетом и защищать свою статью. Он знал, что при первой же попытке оправдать свою новую позицию он выдаст себя, предателя, с головой. Он боялся не только нас, но и себя. Мы могли бы воззвать к его совести, к его прошлым обещаниям, его чувству долга и таким образом всколыхнуть чувства или опасения, которые он пытался подавить. Будучи слишком слабым, чтобы отвечать на наши доводы или сопротивляться искушению деньгами и властью, он организовал fait accompli – ситуацию, которую нельзя отменить. В этом состояла его защита от своей собственной слабости. Воспользовавшись тем, что его оставили одного в редакции «Аванти», он опубликовал статью в защиту того, что он раньше осуждал, – участие Италии в войне. Как только он сделал это, отпала необходимость бороться со своей собственной нерешительностью. Он не оставил нам выбора в принятии окончательного решения.
Штаб-квартира Муссолини и фашистской партии в Италии. 1934 год
В то время мы не подозревали, что он был подкуплен. Мы думали, что он не смог противостоять волне шовинистической истерии, которая захлестывала страну, что он последовал примеру столь многих радикально настроенных интеллигентов. Мы решили, что он больше не может оставаться редактором «Аванти» или членом Исполнительного комитета.
Говорили, что Муссолини ушёл из «Аванти», а затем попытался объяснить нам свою новую позицию. Это неправда. На протяжении всего того заседания он не произнёс ни одного слова объяснения, даже когда его настойчиво просили сделать это.
– Как вы могли сделать это, Бенито? – спросил его наш председатель Баччи. – Почему вы не поговорили об этом со мной? Вы же видели меня каждый день.
– Почему вы не подали в отставку, когда поняли, что ваша позиция не согласуется с политикой партии? – спросил Лаппари.
Делегат из Турина сказал:
– Я простой рабочий, поэтому, может быть, не понимаю. Может ли это быть, что это тот же самый Муссолини, который поднимал крестьян и рабочих Романьи против войны в Африке?
Настала моя очередь выступить.
– Я заявляю вам, что вы предаете свой класс и партию, которая спасла вас от моральной и физической нищеты. Вы предаете веру, которая сделала из вас человека и революционера, которая дала вам достоинство и идеалы.
Он по-прежнему не смотрел на нас.
– Товарищи, – продолжала я, – прежде чем мы расстанемся, я бы хотела выделить Муссолини временное пособие. Пока он найдёт себе какое-то другое занятие, мы должны обеспечить его семью.
Тогда он в первый раз заговорил.
– Мне не нужно ваше пособие, – сердито прервал он меня. – Я найду работу каменщика. Пять франков в день мне достаточно. В одном вы можете быть уверены. Я никогда не скажу и не напишу ни одного слова против партии. Скорее я сломаю свою ручку и отрежу себе язык. Какие бы действия вы ни предприняли, я останусь верным социализму. Вы можете лишить меня членского билета, но вы никогда не сможете вырвать социализм из моего сердца – он слишком глубоко там укоренился.
Когда он произносил эти слова, в его кармане лежал контракт на кругленькую сумму, с помощью которой он основал свою собственную газету Il Popolo d' Italia [«Народ Италии»], со страниц которой он в самых резких выражениях стал нападать на свою бывшую партию.»
«Газеты ещё публиковали заметки об этой сцене, когда появилась новая газета Муссолини. Под броским заголовком были набраны два лозунга: «У того, у кого есть сталь, у того есть хлеб» (цитата из Бланки) и наполеоновский – «Революция – это идея, которая находит штыки».
В одном из первых выпусков этой газеты была напечатана карикатура, изображающая человека, топчущего красное знамя. Оригинал этой карикатуры позднее был помещён на обозрение в витрине ателье самого модного портного в Милане.
Всем было известно, когда появилась Il Popolo d'ltalia, что «обращение Муссолини в другую веру» имело под собой финансовую основу. В Италии вообще все поняли, что деньги поступили от союзников и итальянских промышленников. Вопрос, который часто можно было услышать в то время, был: «Кто заплатил?»».
Муссолини и Гитлер в Мюнхене, во время заключения Мюнхенских соглашений. 1938 год
На этом эпизоде рассказ Анжелики Балабановой о судьбе будущего фашистского дуче обрывается. Известие о казни Бенито Муссолини в 1945 году она встретила в кругу итальянских социалистов, которые ликовали от полученной новости. На её глазах, говорят, были слёзы, которые, конечно, приняли за слёзы радости. Но скорее всего, Балабанова вспомнила нищего паренька в грязной одежде, которому она посочувствовала на митинге 41 год тому назад. И тем самым невольно, сама того не желая, подтолкнула его навстречу его судьбе…
Тела Муссолини и других фашистских вождей после их казни. Муссолини – третий слева, правее – Клара Петаччи. 1945 год
[Под спойлером – фото казнённых Муссолини и Петаччи:]
Анжелика Балабанова и Давид Бен-Гурион. 1962 год
Начало темы "Коммунисты и фашисты":
1. Судьба итальянского "левого замайданца"
2. МСЭ о Муссолини
3. Каменев и Муссолини
4. Балабанова и Муссолини (начало)
Journal information