
Акция в Нижнем Новгороде 3 июля 2016 года в защиту политзаключённых, в том числе Ильи Романова
Напомню: Илья Эдуардович Романов — российский гражданин, левый журналист и бывший украинский политзаключённый (провёл 10 лет за решёткой в 2002-2012 годах за "сепаратизм" — участие в отряде "одесских комсомольцев", которые боролись за отделение Причерноморья от Украины и создание Причерноморской Советской республики). А ныне, с 2013 года, увы — вновь политзаключённый, уже российский. Причины его посадки, впрочем, ясны: борцы против буржуев нигде в бывшем СССР не пользуются любовью власть имущих, всюду их ждут наручники и решётки...
В июле, когда у Ильи Романова был день рождения, я написал ему в поздравительной открытке, что он по отсиженному сроку "превзошёл уже всех большевиков-зэков и всех диссидентов-зэков". "Впереди у Вас, — заметил я, — кажется, только рекорды Огюста Бланки и народовольцев, но не уверен, что стоит их побивать. Желаю столетие революции встретить на свободе!"
Отвечая на это, Илья Романов написал в письме от 19 августа с. г.:
"...А вот Вы мне предсказали в открытке "рекорд" Огюста Бланки. Он оттарабанил в общей сложности около тридцатника. Но раньше ведь всё было малость не так, как у нас. Жестокий тиран Луи Филипп, когда был раскрыт заговор "Общества семей" в целях его вооружённого свержения, влепил главным заговорщикам ужасные сроки: Барбес получил год тюрьмы, а Бланки — так цельных два года! (Из пороховой мастерской заговорщиков выгребли около 70 кило пороха — а он вывозился оттуда каждую ночь!). Отсидели же руководители заговора и вовсе ужас: по пять с половиной месяцев! Потом Луи Филипп, по случаю женитьбы сына, объявил амнистию. Оказавшись на свободе, Барбес и Бланки немедля взялись за новый заговор, и через три года устроили в Париже мятеж, закончившийся провалом. На этот раз оба получили смертный приговор, который им Луи Филипп заменил на пожизненное заключение. Но по прошествии четырёх с половиной лет, узнав о тяжёлой болезни Бланки, король подписал ему помилование (которое тот, правда, принять отказался, но всё равно был переведён из тюрьмы в больницу, где и лежал года два). При всём при том, Луи Филипп, — рекордсмен по числу совершённых на него покушений, у которого чуть не каждый год происходили мятежи, — исхитрился править целых 18 лет! Кстати, заменивший его во главе страны человек, Луи Бонапарт, — тоже у него сидел на пожизненном. Но по отбытии 6 лет Бонапарта как-то послали во двор тюрьмы таскать какие-то доски. В процессе перетаскивания будущий глава Второй Империи заметил, что ворота тюрьмы открыты и никто их не охраняет. Не будь дурак, взял да убежал в эти ворота!
Тут можно отметить, что правление орлеанистов — это эпоха после "трёх славных дней", когда настало "царство банкиров". У нас в будущем, надо полагать, тоже следует ожидать "царства банкиров"; но это будущее скорее далёкое, чем близкое. (Первое "царство банкиров" у нас, как и во Франции, было при "ельцинской Директории"). Кстати, раньше, помню, я Вам писал, что Реставрация Бурбонов производит впечатление случайного (на первый взгляд) события. Таким же случайным (по сути дела) событием выглядят, на первый взгляд, и "Три славных дня". Главную роль в них сыграло то, что Карл X "ордонансами" запретил множество газет, вследствие чего остались без заработка многочисленные рабочие типографий. При этом, что именно нужно делать после взятия Парижа в свои руки — никто не знал. (Бальзак назвал данные события "июльской неразберихой")... При режиме Полной Реставрации (Карл X) не существовало никаких организаций "несогласных". Хотя, вернее, там поначалу было тайное общество "карбонариев" ("угольщиков", - видимо, по аналогии с "каменщиками"), но карбонарии включали в себя людей самых разных взглядов, которые быстро перессорились, и общество по факту перестало существовать. Поэтому оппозиции не было никакой, если не считать нескольких сравнительно оппозиционных изданий ("Глоб", "Насиональ"), — как у нас с "дозволения свыше" существуют "Новое время", "Новая газета".
А вот что за случай произошёл с неделю назад в Москве (какого никак не могло бы произойти при Луи Филиппе). Зашли моя тёща и тесть (которые, впрочем, являются таковыми скорее номинально, т.к. последние лет 18 я с ними практически и не общался) в почтовое отделение возле своего дома в Чертаново, а хотели всего-то отправить мне в лагерь почтовый перевод в полторы тысячи рублей. Сотрудник почты сказал, что немедля отправить не получится — "надо связаться с начальством", — и попросил подождать. Через время подъехала полиция из ОВД "Чертаново-Центральное", тёщу с тестем "повязали" и доставили в ОВД, где полтора часа допрашивали на предмет "финансирования ими терроризма", вымогая, в том числе, телефоны и данные других моих родственников. К слову, о тёще и тесте: они никогда ни в какой "политике" не участвовали и не интересовались: "не состояли, не были, не числились". Щипцова Г. А. — в прошлом частный нотариус, но из-за тяжёлой болезни уж много лет не работает; она, кстати, дочь бывшего зампредседателя Верховного Суда РФ Анатолия Меркушова (покойного). Косцов А. В. — автор многочисленных учебных пособий по овладению новыми компьютерными технологиями... Подобного ещё не было — в Москве, по крайней мере. [...]
Дело в том, что вот при Луи Филиппе, особенно же ближе к середине 1840-х годов, по всякому случаю, подобному вышеописанному, либеральная пресса поднимала крик. А у нас сейчас подобным случаем либеральную прессу, пожалуй, и не заинтересуешь... Если московские интеллигенты ждут "подписания ордонансов", — я уж не знаю, какие ещё могут быть подписаны "ордонансы". Давно все подписаны. [...]
Из комментариев по (Лже)Димитрию мне понравилось, во-первых, то, что написал
Ещё понравился мне комментарий Антонины Васильевой, и на него я хотел бы ответить.
Во-первых, хотелось бы поделиться с Антониной Васильевой радостной новостью насчёт вождя Кондорканки (Тупак Амару). У нас тут в лагере сидят перуанцы, и от них я узнал, что Тупамарос (MRTA) до сих пор существует! Только они вынуждены сейчас уйти далеко в джунгли, дай им бог здоровья. Разговаривая с одним перуанцем, [сказал], что в Барселону как-то приезжал один из тупамарос, который при известных событиях в 1996 году единственный из всех выжил, но потерял, к сожалению, зрение. А мне перуанец говорит: о, так это же Эрнесто Серпа Картолини! (Фамилия такая потому, что он перуанец с итальянскими корнями). Так что, там у них в Перу знают всех своих, не то что у нас.
Но вот, к вопросу о качествах, какими должны обладать люди, стоящие во главе какого-то движа. "Авантюрист, не думавший о последствиях своих действий", это легко так говорить тем, кто никогда ничего не делает. А где доказательство, что "не думавший"? Может, думавший? Всякий исторический деятель обязан быть до какой-то степени авантюристом. Приведу отрывок из написанной Н. Молчановым биографии Огюста Бланки (о заговоре 1839 года):
"...Многое другое тоже вызывало сомнения в успехе заговора. Но Бланки, как никто другой, понимал, что если бы революционеры решались действовать только при всех благоприятных условиях и верных шансах на победу, то революции вообще никогда бы не происходили. Способность идти на риск, надежда на удачу всегда будут составлять одновременно его необычайную силу и роковую слабость..."
Вот, например, Лимонов, который "тот ещё тип". О, Лимонов — это лапчатый гусь! А где бы нам найти такого же, как Лимонов, но только высокоморального? А в том-то и беда, что нету. По этому поводу интересно высказался Фридрих Ницше. Он сказал примерно так: "моральная партия" (стремящаяся установить в обществе господство морали) достигает своих целей теми же способами, что и любая другая политическая партия, а именно: ложью, клеветой, насилием, коварством.
Несмотря на шокирующую форму этого изречения, — после здравого размышления мы поймём, что оно полностью верно. К этому Ницше добавлял, что "обычная человеческая мораль" совершенно не годится для исторических деятелей, поскольку, руководствуясь ею, они не смогут ничего достичь.
Но Ницше же и делал сразу оговорку, что это не следует понимать вульгарно, то есть что Ньютону можно воровать каждый день на базаре (по выражению Раскольникова), а самозванцу насиловать какую-то Ксению. [...]
А вопросом о репутации лидеров движений занималась ещё советская политология. И подметили исследователи вот что: движения, во главе которых стоят явно аморальные в каком-то смысле деятели, — и в самом деле, не имеют шансов на успех. (Естественно, речь идёт об "аморальности" не как об органически присущем качестве, а об общественном мнении). Наглядный пример: подсуетили некоторым деятелям российской оппозиции (Яшину, Шендеровичу) двух путан — "Муму" и "Чукс", — засняли их разврат, да и выложили в Интернете! И где, спрашивается, сейчас Яшин с Шендеровичем?
Но и тут, оказывается, есть некоторая граница, которую тоже переходить не следует. Социологи заметили одну вещь, которую, правда, пытаются списать на особенность национального характера французов, но она, наверное, присуща всем. А именно: выяснили, что из деятелей их Великой революции у французов гораздо больше сочувствия вызывает любитель роскоши и не очень-то чистый на руку Дантон, чем суровый пуританин "неподкупный" Робеспьер. То же самое повторилось через полвека после неудачного мятежа в Париже: любитель "взять от жизни всё" Барбес имел у публики явное предпочтение по сравнению с аскетом Бланки. Общественное мнение инстинктивно не доверяет всякого рода пуританам и "святошам" (и, видимо, неспроста, поскольку никакой "святости" на самом деле вовсе и не бывает, а "добродетели" святых, как убедительно доказал Ницше, имеют то же происхождение, что и пороки негодяев). Вот заметьте: если старчески шамкающий "вождь" отличается патологическим тщеславием и обвешался медалями с ног до головы, или если он пьяный пляшет "калинку-малинку", пысает на шасси самолёта, — то мы к нему как-то склонны быть снисходительнее, чем к полностью (на вид) беспорочному, в котором мы подозреваем самые сатанинские скрытые пороки".
Для имеющих возможность и желание оказать помощь политзэку — переслать деньги для оплаты адвоката И. Романова можно через Яндекс-кошелек Ларисы Романовой: 410012031648898
Journal information