Это, наверное, самый главный и знаменитый эпизод биографии Антонова-Овсеенко. Его звёздный час, которым он вошёл в историю.
Михаил Соколов (1875—1951). Арест Временного правительства. Петроград. 1917 год. (Картина написана в 1933 году). В центре полотна — В. Антонов-Овсеенко
Об этой исторической сцене стихи Маяковского:
Советская открытка c иллюстрацией к поэме В. Маяковского «Хорошо»
И в эту
тишину
раскатившийся всласть
бас,
окрепший
над реями рея:
«Которые тут временные?
Слазь!
Кончилось ваше время».
Вот другая, менее известная картина о том же событии, и в её центре — тоже Антонов-Овсеенко.
Дмитрий Топорков (1885—1937). Арест Временного Правительства. Акварель. 1920-е
Вообще же, в биографии Антонова было много ярких эпизодов.
Например, кто эти изящные дамы в вычурных одеяниях под старину? Это фрейлина последней русской императрицы Александры Фёдоровны Анна Вырубова с сестрой на костюмированном балу в царском дворце. Та самая Анна Вырубова (1884—1964), ближайшая подруга царицы, которой молва приписала любовные отношения с Григорием Распутиным (впрочем, как и самой царице). Правда, медицинское обследование, дотошно проведённое Временным правительством после ареста Вырубовой, показало, что она является девицей, что немало поразило её следователя... Но народное мнение так просто не изменишь, и её продолжали считать любовницей Распутина и его ближайшим человеком в царском окружении. Кстати, в 1915 году Вырубова попала в железнодорожную катастрофу и с тех пор передвигалась на костылях.
Анна Вырубова после катастрофы 1915 года у себя дома
После революции 1917 года очень многие жаждали покончить с Вырубовой, как с ближайшей подругой ненавистной народу императрицы. (Впрочем, надо признать, что во всей России она и впрямь оставалась едва ли не единственным верным человеком царской семьи). И вот в момент, когда такая расправа с ней едва не случилась, и произошла её встреча с Владимиром Антоновым-Овсеенко. Вот как этот эпизод описывала в мемуарах она сама:
«Вероятно, мы все были бы растерзаны на месте, если бы не два матроса-делегата из Гельсингфорса, приехавшие на автомобиле: они влетели в вагон, вытолкали половину солдат, а один из них — высокий, худой, с бледным добрым лицом (Антонов) — обратился с громовой речью к тысячной толпе, убеждая успокоиться и не учинять самосуда, так как это позор. Он сумел на них подействовать, так что солдаты немного поутихли и позволили прицепить вагон к паровозу для дальнейшего следования в Гельсингфорс. Антонов сказал мне, что он социалист, член Гельсингфорского совета... Он сел около меня и, видя, что я плачу от нервного потрясения, только что пережитого страха, ласково успокаивал меня, уверяя, что никто меня не обидит и, выяснив дело, отпустят...
Владимир Антонов-Овсеенко. Открытка 1962 года из серии, посвящённой героям гражданской войны
Испуганная и слабая, я спустилась вниз на костылях среди возбуждённой толпы матросов. Антонов шёл возле меня, все время их уговаривая. Самое же страшное было, когда мы вышли на площадь перед вокзалом. Тысяч шестнадцать народу — и надо было среди них дойти до автомобиля. Ужасно слышать безумные крики людей, требующих вашей крови… Но Господь чудом спас меня. Я же была уверена, что меня растерзают, и чувствовала себя, как заяц, загнанный собаками… Антонов вёл меня под руку, призывая их к спокойствию, умоляя, уговаривая… Всё это было делом нескольких минут, но никогда в жизни их не забуду. Антонов бережно посадил меня и сестру в автомобиль, и мы начали медленно двигаться сквозь неистовствующую толпу. «Царская наперсница, дочь Романовых. Пусть идёт пешком по камням…» — кричали обезумевшие голоса. Но Антонов, стоя в моторе, жестикулировал, кричал, заставляя их расступиться и давать дорогу…
Нас поместили в трюм... Никогда не забуду первой ночи. У наших дверей поставили караул с «Петропавловска», те же матросы с лезвиями на винтовках, и всю ночь разговор между ними шёл о том, каким образом с нами покончить, как меня перерезать вдоль и поперёк, чтобы потом выбросить через люк, и с кого начать — с женщин или со стариков. Всю ночь не спал и наш новый друг Антонов; сидел у стола, разговаривал то с тем, то с другим; когда караул гнал его спать, он отказывался, говоря, что исполняет при нас обязанности комиссара и не имеет права спать. Он напоминал постоянно матросам, что без согласия совета матросы не имеют права нас лишать жизни. Когда караул сменила команда с «Гангута», Антонов ушёл, и я больше никогда его не видала».
Да, нелегка бывает работа революционера!.. Но вот мы взглянули глазами преданной монархистки Вырубовой только на один-единственный, далеко не главный, эпизод из жизни и профессиональной деятельности Антонова. Совсем непросто бывает вникнуть в такие ситуации по-настоящему, понять логику поведения человека в них. Но не стоит рубить сплеча, если мы хотим действительно разобраться в движущих им мотивах.
В. Антонов-Овсеенко в 1917 году
Начальник ГлавПУРа РККА В. Антонов-Овсеенко. 1922-1923 гг.
Генеральный консул СССР в Барселоне Владимир Антонов-Овсеенко произносит речь. 1936
Вот ещё один яркий эпизод из биографии Антонова. В декабре 1923 года, будучи начальником ГлавПУРа Красной Армии, Антонов-Овсеенко резко выступил в поддержку Троцкого, направил в Политбюро письмо-ультиматум с предупреждением, что «если тронут Троцкого, то вся Красная Армия встанет на защиту советского Карно» и сможет «призвать к порядку зарвавшихся вождей». Фактически, Антонов предупреждал Политбюро о возможности военного переворота.
Троцкий, однако, идеи военного переворота не поддержал, хотя и писал позднее, что «нет никакого сомнения, что произвести военный переворот против фракции Зиновьева, Каменева, Сталина и проч., не составляло бы в те дни никакого труда и даже не стоило бы пролития крови; но результатом такого переворота явился бы ускоренный темп той самой бюрократизации и бонапартизма, против которых левая оппозиция выступила на борьбу». Но: «Опереться на офицерство для захвата власти мог бы только тот, кто готов был идти навстречу кастовым вожделениям офицерства, т.е. обеспечить ему высокое положение, ввести чины, ордена, словом, сразу и одним ударом сделать то, что сталинская бюрократия постепенно делала в течение последующих 10-12 лет». Однако, вполне возможно, что если бы Троцкий всё-таки принял этот план, то Антонов-Овсеенко арестовал бы уже действующий состав Советского правительства или, как он выражался, «зарвавшихся вождей».
Л.Д. Троцкий
Вот такой это был удивительный человек, который арестовал в ходе революции Временное правительство и спустя 6 лет имел реальный шанс и желание арестовать уже Советское. :)
Конечно, в 1937 году эта история бумерангом вернулась к Антонову: он был арестован, а 10 февраля 1938 года — расстрелян.
В 1956 году его реабилитировали, но на картины с главным эпизодом своей жизни — арестом Временного правительства — он вернулся не сразу. Эта картина создана в 1957 году, но Антонова на ней ещё нет.
Александр Лопухов (1925—2009). Арест Временного правительства. 1957
А это Чернигов, 9 февраля 2015 года. Рядом в этом городе стояли памятники двух земляков, двух организаторов Октября 1917 года: сталинца Николая Ильича Подвойского (1880—1948), и троцкиста Антонова-Овсеенко. И вместе, в один день, они были снесены!
Удивительная по символизму сценка, и я написал воображаемый диалог, который могли бы вести между собой в кузове грузовика эти два героя Октября.
— Что, товарищ Подвойский, значит, снова нас судьба свела? Снова вместе?..
— Выходит, что так...
— Эх, Николай Ильич, а ведь сколько раз мы, левая оппозиция, предупреждали вас об опасности термидора, били в набат... А вы только смеялись в ответ... А сейчас сами видите, до чего дошутились... Как якобинцев 10 термидора, в общей повозке под один топор везут...
— Ладно, товарищ Антонов, кто старое помянет, как говорится...
— И что же теперь, Николай Ильич, выходит, петлюровцы одолели? На обе лопатки нас положили?..
— Ничего, сколько раз мы уже били их... Наше дело так просто не задушишь!.. Правда за нами!
Такие дела...
Journal information