В. И. Ленин в Швейцарии, его юный спутник называет Ильича Вильгельмом Теллем. Иллюстрация из советской детской книги о Ленине. Ленин умел хорошо грести, плавать, ездить на велосипеде, кататься на коньках, проделывать разные упражнения на трапеции и на кольцах, стрелять и охотиться
Итак, продолжим сравнение "моделей поведения" Ленина и Рахметова.
Всё-таки их главное сходство было не в самоограничении своих потребностей, а в строго продуманном, экономном расходовании любых доступных ресурсов: здоровья, времени, самой жизни. Одним из любимых словечек Владимира Ильича было "лишнее". "Напрасно, это лишнее", — лаконично замечал он, тем самым как бы разом отсекая то, о чём шла речь. "Для того, чтобы достигнуть намеченной цели, — говорил Ленин, — нужно исключительно к ней стремиться, нужно сосредоточить на ней всё своё внимание, всю свою энергию, все свои силы и всю волю, сосредоточить, отбрасывая всё лишнее, всё не идущее к цели". В общем, это самое краткое и самое ёмкое описание "модели поведения" Ленина, а также и Рахметова. Да и вообще "аскетичной модели поведения" в любом процессе эволюции.
Сравним, например, отношение Ленина и Рахметова к чтению.
Рахметов: "По каждому предмету капитальных сочинений очень немного; во всех остальных только повторяется, разжижается, портится то, что все гораздо полнее и яснее заключено в этих немногих сочинениях. Надобно читать только их; всякое другое чтение — только напрасная трата времени. Берем русскую беллетристику. Я говорю: прочитаю всего прежде Гоголя. В тысячах других повестей я уже вижу по пяти строкам с пяти разных страниц, что не найду ничего, кроме испорченного Гоголя, — зачем я стану их читать? Так и в науках, — в науках даже еще резче эта граница... Я читаю только самобытное и лишь настолько, чтобы знать эту самобытность... Каждая прочитанная мною книга такова, что избавляет меня от надобности читать сотни книг". "Поэтому, — продолжал Чернышевский, — никакими силами нельзя было заставить его читать Маколея; посмотрев четверть часа на разные страницы, он решил: "я знаю все материи, из которых набраны эти лоскутья". Он прочитал "Ярмарку суеты" Теккерея с наслаждением, а начал читать "Пенденниса", закрыл на 20-й странице: "весь высказался в "Ярмарке суеты", видно, что больше ничего не будет, и читать не нужно"".
Таких же правил придерживался в своем чтении и Ульянов: не читать ничего лишнего. Например, Ленин не стал читать "Бесов" Достоевского. Он сказал: "Явно реакционная гадость, подобная "Панургову стаду" Крестовского, терять на неё время у меня абсолютно никакой охоты нет. Перелистал книгу и швырнул в сторону. Такая литература мне не нужна, — что она мне может дать?.. На эту дрянь у меня нет свободного времени". О "Братьях Карамазовых" того же автора вкупе с "Бесами" высказывался так: "Содержание сих обоих пахучих произведений мне известно, для меня этого предостаточно. "Братьев Карамазовых" начал было читать и бросил: от сцен в монастыре стошнило".
Большевик Вацлав Воровский говорил о Ленине одному из товарищей: "Он делит литературу на нужную ему и ненужную, а какими критериями пользуется при этом различении — мне неясно. Для чтения всех сборников "Знания" он, видите ли, нашёл время, а вот Достоевского сознательно игнорировал". (Впрочем, "Записки из Мёртвого дома" Достоевского Ленин высоко ценил и любил).
Ленин читает газету "Правда". Казалось бы, обычный снимок, но обратим внимание, как Ленин погружён в это занятие, целиком отдался чтению. Кажется, весь остальной мир для него просто перестал существовать...
Ленин на III конгрессе Коминтерна в 1921 году слушает оратора, сидя или, скорее, лёжа прямо на ступеньках лестницы, ведущей к трибуне. И опять, погружённость его в это дело и увлечённость им так велика, что всё постороннее для него уже не существует
Выше я уже написал, что аскетизм и Ленина, и Рахметова имеет "воинскую" или "спортивную" природу (что совпадает полностью или в основном). Это отнюдь не аскетизм отшельника-пустынножителя, который истощает своё тело, а скорее модель поведения воина, который, наоборот, планомерно укрепляет и развивает его. Это хорошо видно на примере отношения обоих к физической культуре.
О Рахметове: "Стал очень усердно заниматься гимнастикою... На несколько часов в день он становился чернорабочим по работам, требующим силы: возил воду, таскал дрова, рубил дрова, пилил лес, тесал камни, копал землю, ковал железо; много работ он проходил и часто менял их, потому что от каждой новой работы, с каждой переменой получают новое развитие какие-нибудь мускулы. Он принял боксёрскую диету: стал кормить себя — именно кормить себя — исключительно вещами, имеющими репутацию укреплять физическую силу, больше всего бифштексом, почти сырым, и с тех пор всегда жил так... Раз даже прошел бурлаком всю Волгу, от Дубовки до Рыбинска. Сказать, что он хочет быть бурлаком, показалось бы хозяину судна и бурлакам верхом нелепости, и его не приняли бы; но он сел просто пассажиром, подружившись с артелью, стал помогать тянуть лямку и через неделю запрягся в неё как следует настоящему рабочему; скоро заметили, как он тянет, начали пробовать силу, — он перетягивал троих, даже четверых самых здоровых из своих товарищей; тогда ему было 20 лет, и товарищи его по лямке окрестили его Никитушкою Ломовым, по памяти героя, уже сошедшего со сцены...
Артист Геннадий Карнович-Валуа (1920-1992) в роли Рахметова в спектакле "Новые люди" театра имени Ленинского Комсомола
Ленин также интересовался спортом. Это было большой редкостью для революционеров тех лет: как правило, они относились к спорту пренебрежительно или равнодушно. Николай Вольский: "О всяких физических упражнениях Ленин мог разговаривать только со мною. С кем другим? Для других компаньонов Ленина эта область была столь же неведома, далека, чужда, как вязание чулок или вышивание на пяльцах... Беседуя с Лениным, я понял, откуда у него такая крепко сложенная фигура, бросившаяся в глаза при первой с ним встрече. Он был настоящий спортсмен, с большим вкусом ко всей гамме спорта. Оказалось, что он умел хорошо грести, плавать, ездить на велосипеде, кататься на коньках, проделывать разные упражнения на трапеции и на кольцах, стрелять, охотиться и, как я мог убедиться, ловко играть на бильярде. Он мне поведал, что каждое утро, полуголый, он проделывает не менее 10 минут разные гимнастические упражнения, среди них на первом месте — разведение и вращение рук, приседание, сгибание корпуса с таким расчётом, чтобы, не сгибая ног, коснуться пола пальцами вытянутых рук".
В. Н. Руцай. Ленин на отдыхе в Горках. 1960
"Эту систему упражнений, — пояснил Ленин, — я сам себе установил уже много лет. Не гимнастирую только, когда, работая ночью, чувствую себя утром усталым. В этом случае, как показал опыт, гимнастика не рассеивает усталость, а её увеличивает". Владимир Ильич говорил, что ещё в Казани стал специально ходить в цирк, чтобы видеть атлетические номера. Но потом потерял к цирковым атлетам "всякое уважение", когда случайно узнал за кулисами цирка, что они пользуются лёгкими, пустыми гирями...
Можно сказать, что своей цели Ленин добился: если Рахметова в народе прозвали Никитушкой Ломовым, то Владимир Ильич в 1914 году в тюрьме получил от сокамерников почётную кличку Бычий Хлоп, то есть "хлопец с бычьей шеей", "крепкий мужик".
Ну и, наконец, знаменитый эпизод с гвоздями, на которых Рахметов провёл ночь, чтобы испытать свою выносливость к боли. "На другое утро хозяйка Рахметова в страшном испуге прибежала к Кирсанову: "батюшка-лекарь, не знаю, что с моим жильцом сделалось: не выходит долго из своей комнаты, дверь запер, я заглянула в щель; он лежит весь в крови; я как закричу, а он мне говорит сквозь дверь: "ничего, Аграфена Антоновна". Какое, ничего! Спаси, батюшка-лекарь, боюсь смертного случаю".
Владимир Ильич, насколько известно, на гвоздях не спал, но обратим внимание на его поведение после покушения Каплан в 1918 году.
"Когда я пришёл в спальню Владимира Ильича, — вспоминал врач Александр Винокуров, — я нашёл его раздевающимся у кровати. Он имел столько сил и выдержки, что сам поднялся на третий этаж, дошёл до кровати и стал сам раздеваться. Он был бледен как полотно...". Раненый старался успокоить окружающих. Он сказал врачу:
— Да ничего, они зря беспокоятся.
Обратим внимание, что даже выражается Ленин в этой экстремальной ситуации почти рахметовскими словами...
Впрочем, стоит заметить, что не одному Ленину среди русских марксистов образ Рахметова служил образцом для подражания. Например, меньшевик Александр Мартынов (1865—1935) в автобиографии вспоминал: «...сильное впечатление на меня произвёл позже роман Чернышевского «Что делать?». Я помню, что, подражая Рахметову, я медленно тушил папиросы на руке, а один мой школьный приятель шел еще дальше: он прокалывал себе руку перочинным ножиком».
Подытоживая сравнение, следует заметить: аскетизм что Ленина, что Рахметова имел два сходных обоснования. Во-первых, отказ от всего "лишнего", ненужного, необязательного, отвлекающего от главной цели. Любого расходования ресурсов (времени, сил, материальных ценностей) сверх необходимости. Именно такую природу имеет аскетизм и в любом процессе эволюции: необходимость "пробивать себе дорогу" — что в экономике, что в биологии, что в спорте, что в военном деле, что всегда и везде... — безжалостно срезает, отсекает всё "лишнее".
А во-вторых, постоянное, вошедшее в привычку взвешивание, "что скажут об этом рабочие?" (у Ленина), или "доступно ли это простым людям?" (у Рахметова). Но, в общем-то, второй пункт тоже вытекает из первого.
И надо заметить, что эта модель поведения — как видим, её вполне можно назвать "моделью Ленина-Рахметова", — пережила и Рахметова (если только можно так говорить о литературном герое), и Владимира Ильича.
О дальнейшей её судьбе в 20-е годы поговорим в следующий раз.
Посты по теме:
ПИСЬМО 1.
ПИСЬМО 2.
ПИСЬМО 3. Красота — это повторение
ПИСЬМО 4. Всегда ли красота целесообразна?
ПИСЬМО 5. Есть ли в природе реклама?
ПИСЬМО 6. Есть ли у животных эстетическое чувство?
ПИСЬМО 7. Почему красота может "погубить мир"?
ПИСЬМО 8. Красивы ли "Черёмушки"?
ПИСЬМО 9. Аскеты и жизнелюбы
ПИСЬМО 10. Аскетизм и жизнелюбие в истории классов
ПИСЬМО 11. Аскетизм Рахметова
ПИСЬМО 12. Аскетизм Ленина
ПИСЬМО 13. Аскетизм Ленина (окончание)
ПИСЬМО 14. "Модель Ленина-Рахметова" после революции
ПИСЬМО 15. "Великая галстучная дискуссия"
ПИСЬМО 16. Сражение вокруг канарейки
ПИСЬМО 17. "Стиляга" против "Рахметова"
ПИСЬМО 18. Папина "Победа"
ПИСЬМО 19. Стиляги, инкруаябли, мервейёзы и "балы жертв"
ПИСЬМО 20. Модель "Ленина-Рахметова" в 60-е и 70-е годы
ПИСЬМО 21. Победа "стиляг"
ПИСЬМО 22. Краткое содержание предыдущих писем
ПИСЬМО 23. Закон Энгельса, или "Два шага вперёд, шаг назад"
ПИСЬМО 24. Нигилизм в истории красных и ранних христиан
ПИСЬМО 25. Ещё о неизбежности "контрреволюции"
ПИСЬМО 26. Победили ли стиляги? (Краткий обзор откликов)
Journal information