Роберт Шекли
16 июля родился писатель Роберта Шекли (Robert Sheckley, 1928—2005). Он был одним из самых любимых в СССР современных американских авторов — наряду с Куртом Воннегутом, Джеромом Сэлинджером, Эрнестом Хэмингуэем, Айзеком Азимовым, Клиффордом Саймаком... а пожалуй, и побольше их. По крайней мере, я не слышал, чтобы произведения этих авторов кто-то перепечатывал на пишущей машинке — а вот рассказы и повести Шекли так копировали. Чем сам писатель был немало поражён, когда впервые приехал уже в бывший СССР и ему кто-то из поклонников показал такую книгу... Он признавался в интервью в 2004 году: «Мне и в голову не приходило, что за «железным занавесом», в «империи зла» читают мои книги. Я, признаться, был весьма тронут, когда в первый мой визит в Россию, в Санкт-Петербург, ко мне подошёл какой-то молодой человек и показал мою книгу, перепечатанную на машинке. Зачем он это сделал? Неужели у вас нельзя было просто купить понравившуюся книгу? Похоже, в России я более популярен, чем в Америке. По крайней мере дома журналисты не осаждают меня так, как здесь».
А в первый свой визит в Россию, в 1997 году, поражённый царившим вокруг него ажиотажем, он в характерной для него шутливой манере заметил: «Мне кажется, что вы принимаете меня за кого-то другого. С другой стороны, я понимаю, что вы слишком хорошо воспитаны, чтобы признаться в своей ошибке, даже если её обнаружите». «Я здесь первый раз, — говорил он тогда, — но давно хотел приехать и даже пожить подольше. Я очень удивлён тому, что меня в советские времена переводили на русский язык. Может быть, русским был близок мой юмор, хотя, с другой стороны, как раз смешное — труднее всего для перевода».
Том 16 "Библиотеки современной фантастики", по которому многие советские читатели знакомились с творчеством Шекли. И «Миры Роберта Шекли» из серии «Зарубежная фантастика» издания 1984 года
Лично я отлично запомнил яркое впечатление от публикации в 1982 году в журнале «Юность» романа Шекли «Варианты выбора». Да и вообще, любое его новое произведение, будь то даже небольшой рассказ (а их довольно часто в СССР публиковали журналы вроде «Вокруг света» или «Химии и жизни»), воспринималось на-ура. Его рассказ «Запах мысли», помню, обсуждался даже в «Пионерской правде»...
Несколько странно, что «Хождение Джоэниса» (хотя не могу отнести его к лучшим произведениям писателя) было напечатано довольно поздно, кажется, уже в постсоветской России. А ведь там Шекли со всем своим неподражаемым ядом прошёлся по маккартистской Комиссии по антиамериканской деятельности. Приведу ниже отрывок из произведения, в котором Шекли от души всыпал маккартистам:
Сборник рассказов Шекли 1966 года (суперобложка и переплёт)
«— Мы ждём ответа! — провозгласил Пелопс.
— Я настаиваю на своих конституционных правах, а именно на Первой и Пятой поправках. — сказал Джоэнис, — и, со всем уважением к вам, отказываюсь отвечать.
Пелопс зловеще улыбнулся.
— Этот номер у вас не пройдёт, мистер Джоэнис, поскольку Конституция, за которую вы сейчас так цепляетесь, была пересмотрена или, точнее, обновлена теми из нас, кто дорожит её неизменностью и оберегает её от выхолащивания. Упомянутые вами поправки, мистер Джоэнис, — или, может быть, мне следует называть вас товарищем Джоэновым? — не позволяют вам хранить молчание по причинам, которые с радостью объяснил бы любой член Верховного Суда, — если бы вы удосужились спросить его!
Эта сокрушительная речь в корне подавила любое возражение... Джоэнис сперва побагровел, а затем побелел как смерть. Поставленный в безвыходное положение, он всё же раскрыл рот, чтобы отвечать, но в этот миг был спасен вмешательством одного из членов Комиссии, сенатора Зарешеткинга.
— Прошу прощения, сэр, — обратился сенатор Зарешеткинг к Пелопсу, — прошу прощения также у всех, кто ждёт ответа на вопрос. Я хочу лишь кое-что сказать и требую, чтобы мои слова занесли в протокол, потому что иногда человек должен говорить прямо, несмотря на то что это может причинить ему боль и даже нанести политический и материальный ущерб. И всё же такой человек, как я, обязан высказаться, когда долг велит ему высказаться, невзирая на последствия и полностью сознавая, что это может противоречить общественному мнению. Таким образом, я желаю сказать следующее: я — старый человек и многое повидал на своем веку. Мой долг заявить, что я — смертельный враг несправедливости. Меня называют консерватором, но, в отличие от некоторых, я не могу мириться с определенными вещами. И как бы меня кое-кто ни называл, я надеюсь, что не доживу до того дня, когда русская армия займёт город Вашингтон. Таким образом, я выступаю против этого человека, этого товарища Джоэнова, но не как сенатор, а, скорее, как тот, кто ребёнком резвился в холмистой местности к югу от Соур-Маунтин, кто ловил рыбу и охотился в глухих лесах, кто постепенно взрослел и наконец постиг, что значит для него Америка, кто осознал, что соседи послали его в Конгресс для того, чтобы он представлял там их и их близких, и кто теперь считает своим долгом сделать настоящее "заявление. Именно по этой и только по этой причине я обращаюсь к вам со словами из Библии: "Зло есть грех!" Некоторые умники среди нас, возможно, посмеются, но так уж оно есть, и я глубоко в это верую.
Члены Комиссии разразились бурными аплодисментами. Хотя они много раз слышали речь старого сенатора, она неизменно будила в них самые высокие и благородные чувства. Председатель Пелопс, сжав губы, повернулся к Джоэнису.
— Товарищ, — спросил он с лёгкой иронией, — являетесь ли вы в настоящее время членом коммунистической партии и имеете ли членский билет?
— Нет! — воскликнул Джоэнис.
— В таком случае, назовите ваших сообщников в то время, когда вы являлись членом коммунистической партии.
— У меня не было никаких сообщников. Я имею в виду...
— Мы отлично понимаем, что вы имеете в виду, — перебил Пелопс. — Так как вы решили не называть своих сотоварищей-предателей, не признаетесь ли вы нам, где находилась ваша ячейка? Нет? Так тогда скажите нам, товарищ Джоэнов, не говорит ли вам что-нибудь имя Рональд Блейк. Или, проще выражаясь, когда вы в последний раз встречались с Рональдом Блейком?
— Я никогда с ним не встречался, — ответил Джоэнис.
— Никогда? Это очень смелое заявление. Вы пытаетесь заверить меня, что ни при каких обстоятельствах ни разу не встречались с Рональдом Блейком? Не сталкивались с ним самым случайным образом в толпе, не сидели в одном кинотеатре? Сомневаюсь, что кто-нибудь в Америке может вот так категорически утверждать, что никогда не встречался с Рональдом Блейком. Желаете ли вы, чтобы ваше заявление было занесено в протокол?
— Ну, знаете, возможно, я встречался с ним в толпе, то есть я хочу сказать, что я мог оказаться в одной толпе с ним; я не утверждаю наверняка...
— Но вы допускаете такую возможность?
— Пожалуй, да...
— Прекрасно, — одобрил Пелопс. — Наконец-то мы добираемся до сути. Причём я прошу вас ответить, в какой именно толпе вы встречались с Блейком, что он вам сказал, что вы сказали ему, какие документы он вам передал, и кому вы отдали эти документы...
— Послушайте, — взмолился Джоэнис. — Я не знаю ни этого Блейка, ни того, что он сделал.
— Рональд Блейк был обвинен в хищении чертежей новой малогабаритной двенадцатицилиндровой модели «студебеккера» повышенной комфортности и в продаже этих чертежей советскому агенту, — сухим голосом констатировал Пелопс. — После объективного суда, в соответствии с законом, приговор был приведён в исполнение. Позже были разоблачены, осуждены и казнены тридцать его соучастников. Вы, товарищ Джоэнов, являетесь тридцать первым членом самой крупной из до сих пор нами раскрытых шпионских организаций.
Джоэнис попытался что-то сказать, но обнаружил, что трясётся от страха и не может выдавить ни слова».
Journal information