В тот день 19 августа 1991 года меня разбудил звонок одного знакомого. Он взволнованно спросил:
— Ты слышал? Горбачёв отстранен от власти. Правит вице-президент Яналов.
Да, именно так он и сказал: Яналов, а не Янаев. Притом, что он вовсе не был равнодушен к политике. Настолько этот деятель (вице-президент СССР!) был сер и бесцветен, настолько невыразителен, что его фамилия мало у кого была в тот момент на слуху. Даже у тех, кто интересовался политикой. (Как шутят американцы: "Жили два брата. Один отправился за море, другой был избран вице-президентом, и с тех пор об обоих никто ничего не слышал...").
— Это просто Горбачёв освобождается от своего партийного окружения, — ответил я. — Через пару дней все они будут за решёткой или на том свете, а Горбачёв — снова у власти.
Не хочу изображать себя всезнающим пророком... Просто среди моих тогдашних знакомых накануне августовских событий обсуждался сценарий, что Горбачёв с помощью спектакля "переворот" проделает то, что он и проделал. Я в этот сценарий, откровенно говоря, не верил до самого последнего момента. Даже поспорил с одним своим приятелем на шоколадку, что никакого такого "переворота" в июле не случится (он ожидал его на июльском пленуме ЦК КПСС 1991 года, последнем в истории пленуме ЦК КПСС). И выиграл... Хотя по сути, конечно, он был прав, а я — заблуждался. Так что пророком я не был, но когда услышал в то утро фразу насчёт "правящего Яналова", мне мгновенно стало ясно, что осуществляется именно этот сценарий.
Потом я включил телевизор — знаменитую пресс-конференцию ГКЧП, и с изумлением рассматривал лица участников "советского руководства". До сих пор помню сильное чувство, оставшееся от этой пресс-конференции: я с изумлением глядел на этих людей — вроде бы живые, двигаются и что-то говорят, отвечают на вопросы журналистов, улыбаются, а на самом деле — уже все мертвецы, смертники, живые трупы. Я не сомневался, что все они доживают последние часы на свободе, а некоторые — и вообще на этом свете. Но тут я немного ошибся, я полагал, что по итогам разгрома "заговора" почти никого из них не оставят в живых, чтобы спрятать концы в воду. А в действительности из них погиб один только Пуго (потом ещё маршал Ахромеев и управделами ЦК Кручина).
Разумеется, запомнились трясущиеся руки Янаева (о которых потом сказали, что "переворот не делают дрожащими руками"), носовой платок, которым он утирал свой нос. Жалкие и неуверенные ответы на откровенно издевательские вопросы журналистов.
В то время я работал редактором в редакции одного независимого информагентства. В дни ГКЧП мы ожидали, что нас тоже закроют, как закрыли большинство газет. Может быть, к нам и вовсе явятся с обыском или арестами? Пришедшие на работу 19 августа были в приподнятом настроении, видимо, чувствуя себя почти что героями. Но про нас, видимо, забыли: как тот неуловимый Джо, мы оказались никому не нужны...
В ту ночь, когда на улицах Москвы пролилась кровь, я тоже дежурил в этой редакции (она работала круглосуточно). В это время погибли, напомню, три человека из числа защитников баррикад: Комарь, Кричевский и Усов. А мне снова пришлось поневоле выступить в роли "пророка".
Вечером другой редактор, дежуривший вместе со мной, парень примерно моего тогдашнего возраста — 20 с чем-то лет, сказал мне полувопросительно: "Но ведь жертв всё-таки не будет?". "Нет, будут, — возразил я. — Непременно будут жертвы, должны быть, иначе какой же это переворот? Чтобы переворот выглядел настоящим, обязательно должны быть жертвы".
И вот через пару часов наши корреспонденты по телефонам взволнованно сообщили, что жертвы уже есть. Мой коллега воскликнул сокрушённо: "Ну, теперь кровь польётся рекой!". "Ничего подобного, — ответил я. — Больше никаких жертв не будет. Теперь всё быстро закончится". Как известно, так оно и вышло...
Ещё из тех дней запомнил неприятное ощущение, оставшееся от "победы" восстания. По телевидению одна за другой пошли необыкновенно плоские и пошлые передачи на эту тему. По-всякому издевались над словом "путч". "У путчистов "вспутчило" живот!". Оглушительный смех за кадром. И другие шутки такого же уровня — ещё на протяжении получаса. Какой-то апофеоз глупости...
Хотя были и действительно забавные моменты. Политика в тот момент захлестнула всё — даже детскую передачу "Спокойной ночи, малыши!". Куклы Филя и Степашка, знакомые детям нескольких поколений собачка и заяц, тоже обсуждали путч. И Филя говорил, что Степашку теперь могут "отправить на пенсию как деятеля застойного периода — по состоянию здоровья"...
Вот, собственно, и все основные впечатления тех дней...
Поскольку 19 августа я сидел в редакции работающего информагентства, у меня в какой-то момент возникло искушение: а не накатать ли комментарий, в котором предсказать всё дальнейшее, включая скорое триумфальное возвращение Горбачёва? Но потом остановила мысль: а на что это повлияет и что изменит?.. Когда лавина уже тронулась с горы, её невозможно остановить или повернуть её ход таким малым камешком. И я не стал в тот момент ничего писать. Хотя, может быть, и зря...
Journal information