Во время съёмок фильма "Перед судом истории" (1964). Монархист В. В. Шульгин в Кремлёвском дворце съездов
Вторая разновидность монархистов, живших в СССР — монархисты, действовавшие в рамках советской легальности. Самый яркий пример такого деятеля — это Василий Витальевич Шульгин (1878-1976). Правда, перед тем, как стать "самым главным советским монархистом", ему пришлось посидеть свой срок во Владимирской тюрьме. Да и то ему повезло в том плане, что в 1947 году, когда его судили, смертная казнь в СССР уже была отменена.
Но в сентябре 1956 года Шульгин вышел на свободу. Он отнюдь не отрекался от своих монархических взглядов, и сам позднее писал: "Помилованный и принесший покаяние, Шульгин не стоил бы и ломаного гроша и мог бы вызывать только презрительное сожаление". Но он постарался приспособить свои старые убеждения к новой реальности и притом высказывать их открыто. И самое удивительное, что это ему удалось... С умением и талантом опытного парламентского оратора Шульгин настойчиво пробивал в легальную советскую политику и публицистику идеи монархизма и столыпинщины. Он виртуозно облекал их в очень аккуратную, цензурно приемлемую форму. И проводил — и в своей напечатанной в 60-е годы книжке "Письма к русским эмигрантам", и в документальном фильме "Перед судом истории", который сняли о нём тогда же. И в других произведениях, включая мемуары, которые вышли из печати уже после его смерти, в 1979 году, в издательстве АПН. Шульгин встречался с родственными ему общественными деятелями: например, приезжал к нему во Владимир не кто иной, как Александр Солженицын. Статьи Шульгина появлялись в "Правде", он выступал по радио. И, наконец, как вершина всего, бывший идеолог Белой гвардии и автор лозунга "Фашисты всех стран, соединяйтесь!" был в 1961 году приглашён на XXII съезд КПСС и поучаствовал в нём в качестве гостя.
Во время съёмок "Перед судом истории". Шульгин в Таврическом дворце (Ленинград), где до 1917 года заседала Государственная Дума. "Вот он, русский парламент!". Шульгин в фильме занял то место, которое он занимал в зале заседаний бывшей Государственной Думы
Шульгин в железнодорожном вагончике, где он принимал отречение императора Николая II
Как же ему это удалось? Как-то я уже писал, что запрет высказывания любых взглядов приводит только к тому, что они аккуратно маскируются слоем сахарной ваты. Более строгий запрет приводит к заматыванию двумя, тремя, десятью слоями сладкой ваты... Но внутреннее зерно никуда от этого не исчезает, просто распознать его под медовой оболочкой и возразить на него становится труднее. Шульгин этим искусством овладел в полной мере.
Советский режиссёр и коммунист Фридрих Эрмлер вспоминал свою встречу на "Ленфильме" с Шульгиным: «Если бы я встретился с ним в 1924 году, то сделал бы всё, чтобы моё заключение кончалось словом "расстрелять". И вдруг я увидел апостола Петра, слепого, с тростью. Передо мной предстал старец, который долго на меня смотрел, а потом сказал: "Вы очень бледны. Вас, голубчик, нужно беречь. Я ведь зубр, я выстою…"». Иначе говоря, вместо лютого классового врага, каким Шульгин, несомненно, и был ("зубрами" до революции называли ярых монархистов, черносотенцев, это выражение можно встретить у Ленина), его советские оппоненты с изумлением обнаруживали почти святого. Ему напоминали его прежние, отнюдь не святые слова и чувства (опубликованные, кстати, в СССР ещё в 20-е годы вместе с книгой Шульгина "Дни"); например, при виде революционной уличной толпы в Феврале 1917-го:
"Солдаты, рабочие, студенты, интеллигенты, просто люди... Бесконечная, неисчерпаемая струя человеческого водопровода бросала в Думу всё новые и новые лица... Но сколько их ни было — у всех было одно лицо: гнусно-животно-тупое или гнусно-дьявольски-злобное... Боже, как это было гадко! Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому ещё более злобное бешенство... Пулемётов — вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулемётов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя... Увы — этот зверь был... его величество русский народ... Ах, пулемётов сюда, пулемётов!.."
И ещё: "Николай I повесил пять декабристов, но если Николай II расстреляет 50 000 "февралистов", то это будет за дешёво купленное спасение России".
Книги В. В. Шульгина, изданные в СССР в 20-е годы
На напоминания Василий Витальевич отвечал уклончиво и велеречиво: "Говорил, не отрекаюсь... Но вы как будто бы в данном случае отрицаете течение времени... Разве я могу сейчас, имея белую бороду, говорить, как тот Шульгин, с усиками?.."
Шульгину язвительно напомнили и его похвалы 20-х годов в адрес фашистов, когда он называл почитаемого им Столыпина "предтечей Муссолини" и "основателем русского фашизма". Шульгин в ответ только попросил "не смешивать итальянский фашизм и германский нацизм"...
Фильм «Перед судом истории», ставший "лебединой песней" Эрмлера, снимался трудно, съёмки шли с 1962 по 1965 год. Причина была в том, что строптивый монархист "показывал характер" и не соглашался произнести в кадре ни единого слова, с которым сам был бы не согласен. По оценке генерала КГБ Филиппа Бобкова, который курировал от ведомства создание фильма и тесно общался со всей творческой группой, «Шульгин прекрасно выглядел на экране и, что важно, всё время оставался самим собой. Он не подыгрывал своему собеседнику. Это был смирившийся с обстоятельствами, но не сломленный и не отказавшийся от своих убеждений человек. Почтенный возраст Шульгина не сказался ни на работе мысли, ни на темпераменте, не убавил и его сарказма. Его молодой оппонент, которого Шульгин едко и зло высмеял, выглядел рядом с ним очень бледно». В ленфильмовской многотиражной газете «Кадр» была напечатана заметка «Встреча с врагом». В ней режиссёр, народный артист СССР и друг Эрмлера Александр Иванов писал: «Впечатляет появление на экране матёрого врага Советской власти. Внутренняя аристократичность этого монархиста настолько убедительна, что прислушиваешься не только к тому, что он говорит, а с напряжением следишь за тем, как он говорит… Вот он сейчас такой благопристойный, моментами жалкий и даже вроде бы симпатичный. А ведь это человек страшный. За такими шли сотни тысяч людей, которые сложили головы за их идеи».
В результате фильм показывали на широких экранах московских и ленинградских кинотеатров всего лишь три дня: несмотря на большой интерес зрителей, его досрочно сняли с проката, и потом показывали редко.
А своей книгой "Письма к русским эмигрантам" Шульгин остался ещё и недоволен, за её недостаточный радикализм, и в 1970 году написал о ней так: "Этой книги я не люблю. Здесь нет лжи, но здесь есть ошибки с моей стороны, неудачный обман со стороны некоторых лиц. Поэтому "Письма" не достигли цели. Эмигранты не поверили и тому, что было неверно, и тому, что изложено точно. Жаль".
Беседа Шульгина со старым большевиком Петровым
Кульминацией фильма "Перед судом истории" стала встреча Шульгина с легендарным революционером, членом КПСС с 1896 года Фёдором Николаевичем Петровым (1876—1973). Встреча старого большевика и старого монархиста. На экране Василий Витальевич буквально затопил своего оппонента елеем похвал и комплиментов, совершенно тем самым его обезоружив. В конце разговора размякший Петров согласился на камеру обменяться с Шульгиным рукопожатием. А за кадром Василий Витальевич отзывался о своём оппоненте, как и подобает классовому врагу, ехидно и презрительно: "В фильме "Перед судом истории" мне пришлось придумывать диалоги с моим оппонентом — большевиком Петровым, который оказался очень глупым".
В конце разговора Петров согласился пожать руку Шульгину
А Никита Хрущёв в марте 1963 года в одном из выступлений говорил о Шульгине так: "Я видел людей. Возьмите, к примеру, Шульгина, товарищи. Шульгин. Монархист. Лидер монархистов. А теперь, теперь он… конечно, не коммунист, — и славу богу, что он не коммунист… (Смех в зале). Потому что он не может быть коммунистом. Но что он, так сказать, проявляет патриотизм, это… это факт. И поэтому, когда он выступил со своими статьями, — я был в Америке, и в это время там были напечатаны его статьи, — на него плевались те, кто раньше питались его соками. Так что, знаете, это такие жернова, которые перетирают в муку, знаете, гранит. Или стирают, или люди шлифуются и крепнут, и становятся в ряды хороших людей."
Кстати, присутствие Шульгина в политической жизни СССР общественное мнение восприняло скорее неодобрительно. Об этом можно судить, в частности, по известному анекдоту "Что сделал и что не успел сделать Никита Хрущёв?". "Успел пригласить монархиста Шульгина гостем на XXII съезд партии. Не успел наградить Николая II и Григория Распутина посмертно орденом Октябрьской революции за создание революционной ситуации в России". То есть "политическое воскрешение" Шульгина в 60-е годы и тем более приглашение монархиста на съезд коммунистической партии в народе расценили как проявление "волюнтаризма" (попросту говоря, нелепого самодурства) Хрущёва. Однако фильм "Перед судом истории" вышел на экраны, когда Хрущёва уже не было в Кремле, да и шульгинские мемуары "Годы" появились из печати в конце 70-х.
Шульгин показывает свой "патриотизм"
Книги В. В. Шульгина, изданные в СССР в 60-е и 70-е годы
Ну, а какие актуальные уроки можно извлечь из сказанного выше? Во-первых, надо уметь нисколько не обманываться обликом "святого", который умеет принимать любой опытный классовый враг. Во-вторых, надо уметь, при необходимости, самим владеть и пользоваться этим обязательным политическим приёмом. И в-третьих, надо понимать, что легальный, открытый, но всё-таки достаточно откровенный монархист, как Шульгин, был ещё далеко не самой опасной разновидностью монархистов в СССР...
О третьей разновидности советских монархистов будет рассказано далее.
Мемориальная доска, установленная 13 января 2008 года, в 130-летнюю годовщину со дня рождения Шульгина на доме №1 по улице Фейгина во Владимире
Афиша фильма "Перед судом истории":
Фильм "Перед судом истории"
Начало темы:
https://maysuryan.livejournal.com/714643.html
Окончание темы:
https://maysuryan.livejournal.com/717187.html
Journal information