Постить в эти новогодние дни чересчур серьёзные тексты как-то не ко времени, писать о всяких пустяках — неохота. Поэтому напишу вполне серьёзно, но об эволюции довольно весёлого явления: новогодней ёлки.
Впрочем, история рождественско-новогодней ёлки в России/СССР в XX веке — это есть, как в капле воды, история нашей революции и нашей, увы, Реставрации. (Особенно ярко она иллюстрирует тему отрицания и преемственности). Не верится? Тогда судите сами.
Бытует мнение, что красные революционеры, едва придя к власти, начали борьбу с таким "религиозным пережитком", как рождественская ёлка. На самом деле всё было, как водится, не совсем так. Или даже совсем не так: дело в том, что ещё в 1916 году Святейший Синод призывал не ставить в домах ёлки, поскольку это неправославный, антипатриотический и "немецкий обычай". Так что Октябрь 1917 года, для которого подобные доводы не имели силы, начал с того, что вернул ёлку детворе. Поэтому и стало возможно участие В. И. Ленина в рождественской ёлке в январе 1919 года, вошедшее во все советские хрестоматии. Журналист Михаил Кольцов, побывавший в доме Ленина сразу после его смерти, писал: "Стоит неубранная ёлка, в бусах, свечечках и ватном инее — последняя забава маленьких друзей...".
Так было в первые годы после революции. Но потом, действительно, отношение к ёлке стало меняться. Украшать колючие деревца не запрещали, но всячески высмеивали эту традицию. Смоленский журнал "Долой богов!" писал в 1923 году: "С рождественскими ёлками бороться НЕ НАДО, но их обязательно надо использовать с антирелигиозной целью. Ёлку хорошо соединить с антирелигиозной выставкой... Среди вещей на выставке могут фигурировать, например: кожа, которой бог прикрыл наготу Адама; яблоко (гнилое) познания добра и зла; кусок соли из жены Лота, превращённой богом в соляной столб; ключ от царства небесного; перо из хвоста архангела Михаила".
Популярная детская частушка тех лет:
Комсомольцы, комсомолки
Мы обходимся без ёлки.
Во —
И боле ничего!
Воспитанники детских садов на антирелигиозной демонстрации. 1929 г. Москва, Бауманский район
А вот более пространные "анти-ёлочные" стихи 1923 года (они тоже обращены к детям):
Вместо песен нынче — речи.
Стал для вас хлопушкой — Кольт.
Блекнут ёлочные свечи
Перед лампой в тыщу вольт.
Вы к иным привыкли звукам.
Вы иных взалкали грёз.
Не сродни октябрьским внукам
Старомодный Дед-Мороз.
Вы не кружитесь без толку
В темпе полек: раз и два...
Так — берите, братцы, ёлку
И рубите на дрова!
Чтоб, смеясь, испеплить в печке
В хвойном брызжущем жару
Звёзды, гроздья, блёстки, свечи —
Всю Христову мишуру!
Заяц: "Катись, господи! Таким лесозаготовщикам, как ты, нынче крышка!"
(журнал "Безбожник у станка", № 22, 1931 год).
В 1931 году поэт-обэриут Александр Введенский опубликовал в детском журнале "Чиж" (№ 12) стихи со строками, превратившимися в лозунг — "Только тот, кто друг попов, ёлку праздновать готов". Вот полный текст стихотворения:
Не позволим мы рубить
молодую ёлку,
не дадим леса губить,
вырубать без толку.
Только тот, кто друг попов
Ёлку праздновать готов.
Мы с тобой — враги попам.
Рождества не надо нам.
Поэт-футурист Семён Кирсанов в стихотворении "Рождество" ("Комсомольская правда", 25 декабря 1928) обратился к комсомольцам с призывом: "Праздновать рождество — значит праздновать рабство с невежеством!":
Ёлки сухая розга
Маячит в глазищи нам,
По шапке деда Мороза,
Ангела — по зубам!..
"Ёлка — приманка для простачков". (Из книги Н. Амосова. "Против рождественской ёлки". М., 1930. С. 24).
«Слежу за «рыбкой» жадно я.
Вот ёлочка нарядная,
Заместо червячка
Ещё даю конфеты я.
Авось приманкой этой
Поймаю простачка».
«Что скрывается за дедом-морозом?» (Из книги Н. Амосова. "Против рождественской ёлки". М., 1930. С. 25)
Красноармеец на советской границе преграждает путь деду Морозу. (Из книги Н. Амосова. "Против рождественской ёлки". М., 1930)
Митинг детей против ёлки. 20-е годы
Владимир Маяковский (1926):
Лучше
мысль о ёлках
навсегда оставь.
Ёлки пусть растут
за линией застав.
Купишь ёлку,
так и то
не ту, которая красива,
а оставшуюся
после вычески лесных массивов.
Что за радость?
Гадость!
Почему я с ёлками пристал?
Мой ответ
недолог:
нечего
из-за сомнительного рождества Христа
миллионы истреблять
рождённых ёлок.
В общем, революционное отрицание во всей своей красе.
А поэт-сатириконец Валентин Горянский, ставший эмигрантом, ещё в 1919 году написал пародию на подобные настроения, которую, однако, легко можно спутать с настоящей антиёлочной поэзией:
Скоро будет Рождество,
Гадкий праздник буржуазный,
Связан испокон веков
С ним обычай безобразный:
В лес придёт капиталист,
Косный, верный предрассудку,
Ёлку срубит топором,
Отпустивши злую шутку.
Тот, кто ёлочку срубил,
Тот вредней врага раз в десять,
Ведь на каждом деревце
Можно белого повесить!
Артист Юрий Никулин вспоминал, что во времена его детства во многих школах висел плакат: "Не руби леса без толку, будет день угрюм и сер. Если ты пошёл на елку, значит, ты не пионер!". Ещё один из популярных "анти-рождественских" лозунгов начала 30-х годов гласил: "Не губите ёлок. Не празднуйте рождества!".
В 1927 году рождество перестало быть официальным праздничным днём. В столице Моссовет запретил торговлю хвойными деревьями, за неё теперь полагался штраф или принудительные работы сроком на один месяц. Аналогичные решения были приняты советами и в других городах страны. Один из авторов киевской "Пролетарской правды" писал 24 декабря 1928 года: "Горсовет издал указ, запрещающий продавать в городе молодые сосны и ели. Шаг решительный, и его нужно поддержать всему сознательному обществу. Это байка, что дети, мол, больше всего любят ёлку. Я на своей дочери убедился, что ребёнок с большей охотой пойдёт, скажем, в оперу, чем будет скакать вокруг ёлки. Да и разве ж в одну только оперу можно повести ребёнка: у нас же теперь и кукольный театр, и зверинец, и, наконец, радио".
Проблема, однако, заключалась в том, что полностью преодолеть традицию рождественской ёлки революция не смогла. О том, что принятые решения в реальности не соблюдались, видно и из печати тех лет:
Более того. Обычай ставить ёлки отчасти сохранялся даже в верхушке общества, о чём мы можем судить, в частности, по сатирическому рисунку Е. Самсоновой, опубликованному в 1928 году. Он изображал рождественскую ёлку в доме ответственного работника. Один из гостей укоризненно спрашивал у хозяина:
— Как же так: при твоём положении — и вдруг... ёлка!
— Да, — невозмутимо отвечал тот, — но ведь она у меня с красными лампочками!
Кстати, на примере этого подспудного, но упорного сопротивления "ёлочников" "антиёлочникам" ясно видно, что преемственность возникает не сама собой, и тем более не по чьей-то прихоти или капризу. Она рождается из сопротивления старого новому, явного и скрытого, когда новому в конце концов приходится идти на попятную и на вынужденное приспособление к старому, перемирие с ним.
И в 1935 году это перемирие состоялось, и судьба праздничной ёлки вновь круто переменилась — она открыто и победоносно вернулась в быт СССР. Хотя и с важной поправкой: уже не как рождественская, а как новогодняя. Но это, как говорится, совсем другая история...
UPD от 13.01.2022. Одновременно с рождественской ёлкой в СССР покончили с предшественником главного сказочного персонажа Нового года — Деда Мороза. Да-да, кроме шуток, покончили раз и навсегда, и он уже больше никогда не вернулся под прежним именем — вернее, явился лишь в 1936 году, но уже в обличье светского Деда Мороза с новоявленной спутницей — Снегурочкой. Сейчас мало кто даже и знает, как он звался, этот предшественник, до конца 20-х годов. А назывался он — Рождественский Дед. Не приходилось слышать? Вот дореволюционные открытки с его изображениями:
Да это же вылитый Дед Мороз! — ахнут некоторые. Да, и иногда его даже так и называли. Но всё же — это и он, и не он. Не было с ним его советской спутницы — внучки Снегурочки. Он был обычно одинок... но иногда с ним появлялся и спутник. Что же это был за спутник? Вот он:
На правой открытке он даже очень напоминает нашу привычную Снегурочку. Но это не она — это... ангел, на что указывают его сложенные за спиной белоснежные крылья. Кроме того, отличался и облик Рождественского Деда. Зачастую он совсем не напоминал одеждой нашего современного Деда Мороза. Вместо канонической красной шубы до пят и красной же старинной шапки-мурмолки зачастую бывало вот это:
После революции 1917 года для Рождественского Деда настали не лучшие времена. Карикатура Николая Радлова на новый 1924 год в юмористическом журнале «Дрезина» так и была озаглавлена «В наши налётные дни. Конец рождественского деда». На рисунке Дед, держа мешок с подарками, стучался в дверь, а за ней жильцы дома тем временем лихорадочно вооружались, ожидая нападения грабителей-налётчиков — кто зонтом, кто кочергой, кто топором...
Затем имя Деда стали сокращать на новомодный революционный манер — Рождед. Но это было бы ещё полбеды... Вот как Дед выглядел на карикатуре из советского журнала «Красный перец» за январь 1925 года:
Рисунок Ивана Малютина. «Рождественский Дед (образца 1924 года)».
Мальчик-пионер сурово спрашивал у РожДеда: «Что ты нам, дедушка, всякую дрянь ненужную принёс?» Пристыженный дедушка жалко оправдывался: «А это я по рабочему кредиту получил. Неудобно было отказываться». Любопытен также набор этой «ненужной дряни», по строгой пионерской оценке 1925 года. Это «Любовный письмовник», кукла, духи, веер, бутылка вина, крестик, хлопушки, новогодняя ёлочка, белая праздничная рубашка с галстуком-бабочкой и календарь, но почему-то прошлогодний (видимо, по рабочему кредиту решили так сбагрить). Одним словом: устарел...
Похожий диалог из фельетона Н. Карпова (тоже за январь 1925-го): Дед дарит пионеру деревянных солдатиков.
«Ах, это белогвардейцы!» — разочарованным тоном сказал мальчуган».
«— Вот, может, книжек пожелаете? Есть про жар-птицу, про лешего, про русалок, про домовых.
— Глупые у тебя книжки, — презрительно заявил пионер, — вот, если есть про Доброхим или про Добролёт, я почитаю. Или о кооперации».
Но таких нет...
А вот стихи про кризис РожДеда в 1925 году, из того же «Красного перца». Автор — Михаил Пустынин:
Исповедь Рождеда
— «Гражданин!
Подайте бывшему Рождественскому Деду!..
Вглядываюсь: знакомая голова в венке седин...
Завожу с нищим беседу...
— «Ну-с, дедушка, — как дела?
Вид-то у тебя больно жалкий»...
— «Судьба мне суму нищего дала...
Я — прошу милостыню!! Эх, ёлки-палки!!!
Хоть мне скоро стукнет 1925 лет
И я — далеко не мальчишка,
Ко мне никакого уважения нет...
А ещё недавно был я — важная шишка!
В мою честь гремели колокола,
Праздничными огнями горели ёлки,
А теперь у меня ни двора, ни кола,
И обижают меня комсомольцы да комсомолки!..
Эх, прошла моя власть!
А ведь ещё недавно был я крезом!
Не могу же я под подушку детям класть
«Азбуку Коммунизма» с золотым обрезом!..
И следа не осталось от жизни былой!
Чтили меня дети свято,
А нынче мне вдогонку кричат «Долой!»
И пионеры, и даже октябрята!
Ах, признаюсь: был такой момент,
Когда я хотел втереться в доверие к «красным макам»,
Но они мне крикнули: «Мелкобуржуазный элемент!»
И выругали меня с особенным смаком!..
Тогда я понял: пришёл конец
Моему царству сверкающей ваты и хлопушек,
И я пристроился, как спец,
В государственном магазине игрушек...
Но и тут не кончились мытарства мои —
Много на моём пути врагов-супостатов! —
Меня не утвердила РКИ,
И я попал под сокращение штатов...
Как вспомнишь о прошлом — сойдёшь с ума!
Иссушили меня о пропитании заботы...
Осточертела нищенская сума...
Гражданин! Не найдётся ли у вас какой-нибудь работы?..»
А это ещё более безжалостный рисунок: здесь, спустя четыре года, пионер не просто задаёт озадаченному Деду нелицеприятные вопросы, но уже гонится за Рождественским Дедом, угрожающе размахивая новогодней ёлочкой, как дубиной, явно собираясь задать ему трёпку. А РожДед со своими церковными игрушками в панике улепётывает, как заяц...
«Вон из нашего быта!». Карикатура из газеты «Пролетарская правда» (Киев) за 25 декабря 1928
Ну, а ещё через небольшое время Рождественский Дед навсегда канул в Лету, чтобы потом вернуться Дедом Морозом со Снегурочкой на новогодние (а не рождественские) ёлки 1936 года...
(Продолжение следует).
ПОЛНОЕ ОГЛАВЛЕНИЕ СЕРИИ
Journal information