26 февраля – день рождения Надежды Константиновны Крупской (1869-1939). О Крупской как о политике я писал отдельно, а это скорее пост о ней как о подруге жизни Владимира Ильича.
«Владимир Ильич мог найти красивее женщину, вот и моя Зина была красивая, но умнее, чем Надежда Константиновна, преданнее делу, чем она, у нас не было…» (Г.М. Кржижановский)
«Мы ведь молодожёнами были. И это скрашивало ссылку. То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти…» (Н.К. Крупская)
Владимир Югай (1922—2001). В Шушенском (В.И. Ленин и Н.К. Крупская). 1969
Памятник В.И. Ленину и Н.К. Крупской в Москве
В 1918 году Крупская сама зашивала простреленное в нескольких местах пальто мужа. «Я сама штопала эти дырочки, – вспоминала она. – Ведь пальто было одно у Ильича. Я штопала в те дни, когда Ильич был очень болен и никто не мог сказать, придётся ли ему снова надевать это пальто... Я штопала ночью. Не знаю, чего было больше на этих штопках, стежков или моих слёз, которые всё капали и капали...» Потом Ленин с улыбкой спросил у жены, плакала ли она. «Всё отнекивалась, а потом как-то созналась, что плакала... Ильич тогда громко рассмеялся и в первый раз попробовал запеть. Врачи были в ужасе. С этого дня он начал серьёзно выздоравливать...»
В последний год своей жизни Владимир Ильич мог произносить только несколько коротких слов, однако при этом мог, по старой привычке, насвистывать сквозь зубы знакомые мелодии. По словам Крупской, во второй половине 1923 года он в её присутствии иногда тихо напевал разные песни, революционные, а также «В долине Дагестана». Вероятно, лермонтовские строки довольно точно передавали настроение Владимира Ильича, когда он думал о самом себе:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая ещё дымилась рана;
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их жёлтые вершины
И жгло меня – но спал я мёртвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир, в родимой стороне.
Меж юных жён, увенчанных цветами,
Шёл разговор весёлый обо мне.
Но в разговор весёлый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа её младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей...
Journal information